Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
— Хозяюшка, ты посмотри на эту красоту! — негнущимися пальцами я стянула браслет с руки, и он сверкающей золотой травинкой упал расстеленный платок. — Ну, разве браслет не хорош?! Второго такого на свете не отыщется… Вы хоть раз такое чудо видели? Не откажи в моей просьбе, прости меня за глупые слова, и спаси парня… Это же просто браслет, а там жизнь человека!..
— Ломаешься много… Не люблю таких.
— Ты во всем права, хозяюшка болотная… Нечего мне в свое оправдание сказать… Виновата я перед тобой…
Еще Марида говорила: нельзя с ними спорить, или говорить что поперек, если у тебя самой силы ведовской нет… Они же не люди, рассуждают по-иному, одно ошибочное слово — и все, поминай, как звали! Да и обидятся всерьез… Что мне тогда делать? Кроме себя самой, винить некого — жадничать вздумала, с подарком мастера не хотела расставаться… Долгонько мне еще пришлось уговаривать лесных жителей и каяться самой, пока те не соизволили сменить гнев на милость…
— Ладно, уважим, раз так просишь… Но уговор — коли помрешь, то по своей вине! Мы тебя предупреждали, и в последствиях не виноваты! Руки давай… А это еще что такое? У тебя уже был переклад?
— Дважды…
— То — то ты такая храбрая! Ты что, перекладами себе на жизнь зарабатываешь? Совсем у некоторых людишек ума нет… Вон, один из шрамов совсем свежий! Э, девка, сейчас не тот случай, когда все легко да гладко пройдет! Ну да ничего, коли выживешь, то впредь тебе наука будет, как глупостями заниматься! Нашла себе занятие — чужие болезни на себя цеплять!
И действительно: было очень больно… Много хуже и куда больней, чем в прошлый раз, когда мне делали переклад с Дана. И браслет было настолько жалко, что я даже боялась о нем думать, чтоб не разреветься… Впрочем, пусти я слезу, они бы решили, что это я от боли плачу…
Когда все закончилось, я, вытирая слезы, с трудом перевязала располосованную руку по-прежнему беспамятного Кисса, кое-как управилась со своей… Тонкий батист никак не подходил для таких перевязки таких глубоких ран. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. Тоже мне, модник выискался, — раздраженно подумалось мне, — лучше бы ты рубаху из простого льна носил; оно и дешевле, и долговечней, и в перевязке куда надежней… Не по чину выряжаешься, бандит с большой дороги! Умудрился заболеть такой редкой гадостью, подцепил ее в своем караване рабов, дохляк облезлый, а мне сейчас за тебя отдувайся! За что, ну за что это все на мою шею?!.. Живут же некоторые без забот и проблем, так почему у меня все не как у людей? То одно, то другое… Главное — браслет жалко… Ой, как жалко!
Наверное, болезнь уже начала брать свое, или же я просто не выдержала, много чего в душе накопилось, только внезапно слезы хлынули у меня градом. Упав на землю неподалеку от все еще неподвижно лежащего Кисса, я разревелась чуть ли не в голос, уткнувшись лицом в мягкий зеленый мох. На меня разом нахлынуло все: и несчастная одинокая жизнь, и жгучая боль в располосованной руке, и полная неизвестность в своей будущей судьбе, и потеря самого красивого на свете браслета, к которому я уже прикипела душой…
Даже не заметила, как провалилась в глубокий сон, а проснулась оттого, что мне было невероятно холодно. Прямо как в морозную зиму стоять без теплой одежды на пронизывающем ветру… Меня трясло так, что зуб на зуб не попадал, а руки и ноги сводило судорогой настолько, что они меня почти не слушались. Какая все же это отвратительная болезнь — серая лихорадка!..
А что это Кисс лежит такой неподвижный? Попыталась встать — и не смогла, ноги не держали. Перед глазами все плыло, голова болела так сильно, будто по ней ударили чем-то тяжелым, в ушах стоял звон… С трудом подползла к Киссу, с опаской приложила руку к его лбу. В первое мгновение у меня замерло сердце — показалось, что он умер, настолько холодным был его лоб. Но в следующий миг Кисс что-то забормотал и повернулся ко мне спиной, а чуть позже до меня донеслось его ровное, спокойное дыхание. Да у него просто нет жара, поняла я, он поправляется и сейчас спит крепким сном выздоравливающего человека. Хорошо, очень хорошо… Просто замечательно! Все получилось! Значит, не напрасно я браслет отдала… Сейчас мне тоже надо поспать, а не то глаза закрываются сами собой…
Когда я проснулась в следующий раз, то солнце уже клонилось к закату. Вернее, не проснулась, а меня разбудили, довольно бесцеремонно тряхнув за плечо. Кисс… Ну, хоть с этим бесцветным котом все в порядке. Насколько я могла рассмотреть сквозь расплывающиеся пятна перед глазами, он выглядел вполне здоровым, правда, несколько недоумевающим, а в его светлых глазах вновь появился все тот же наглый блеск, который раньше меня настолько выводил из себя.
— Эй, цыпа, просыпайся!
— Чего тебе?
— Цыпа, мы тут давно?
— С тех пор, как на берег выбрались.
— Это я еще худо — бедно помню, а вот что дальше было — провал в памяти. Погоди… Это вчера было?
— Сегодня, рано утром.
— Да? Ну надо же… Не ожидал… Думал, времени куда больше прошло. Слушай, а где это я так руку поранил? На сучок напоролся?
— Вроде того…
— Болит, зараза, спасу нет!
— Потерпишь…
— Тебе легко говорить! Хорошо еще, что мою рубаху догадалась использовать на перевязку. Рана глубокая?
— И длинная…
— Кстати, цыпа, ты с чего такая красная? На солнце перележала, или в речке застудилась?
— Отстань…
— Как женщины не любят, когда им указывают на недостатки внешности! Ладно, не расстраивайся, пройдет… Цыпа, ты не поверишь, но я, кажется, поправился!
— Рада за тебя…
— Нет, ну надо же! Представляешь, болезни как не бывало! Просто не верится!
— Представляю…
— Скажи кому — не поверят! Такого просто не может быть! Будто и не болел! Надо же — серая лихорадка прошла без следа! А я почти не сомневался, что концы отдам. Так и в чудеса уверовать недолго! А есть-то как хочется! Со страшной силой!..
— А я хочу спать…
— Хватит дрыхнуть, цыпа. Вставай.
— Зачем?
— То есть как это — зачем? Сама понимать должна. Надо съестное отыскать, да от реки подальше отойти.
— Иди… Только оставь меня в покое.
— Ну, цыпа… Не стоит тебе меня так бояться. Должна была еще на судне заметить, какой я добрый и отзывчивый. Между прочим, могла бы быть и поласковей со своим спасителем!
— Спаситель, ты куда-то собирался? Вот и иди, не мельтеши перед глазами…
— Цыпа, а вот грубить мне не стоит — в голосе Кисса появились угрожающие нотки. — Запомни, я этого не люблю. Хотя у меня и есть привычка потакать женщинам, но твои капризы выносить не собираюсь. Вставай, я сказал!