Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
Это наводит на мысль Раала, но когда он собирается обдумать ее, ведущий воракс вскрывает разрезанную переборку и видит рациоманта. Зверь тут же бросается на него.
Ослепленный ужасом Раал отталкивается от стены туннеля и ныряет вперед под прыгнувшего врага. Затем безостановочно ползет вперед и, наконец, протискивается через люк в дальнем конце туннеля. На искаженном от ужаса бинарике он выкрикивает запирающий код. Но клинки устремляются вперед, не позволяя люку закрыться, и голова с плечами воракса проникают через него.
Тварь идет за Раалом по пятам. Крючковатый клинок отсекает одну из металлических ног Раала ниже голени, и обратная связь затуманивает его чувства, а системы накрывает резкий всплеск энергии.
Раала душит гнев. Гнев на самого себя — тупицу. Один работающий шлюз, конечно же, это была ловушка. Они ждали неподалеку, как хищники у водопоя! Здесь хищником должен был быть он. Эти твари пожалеют, решив, что могут так просто прийти и убить его. Руки волочат его тело вперед, и он чувствует жар и напряжение в плечевых суставах. Дело только в…
Палубный настил с грохотом подпрыгивает, и Раал снова переворачивается лицом вниз. Из туннеля вырывается следовавший по пятам второй воракс. Рациомант снова перекатывается и чувствует удар, острие клинка на конечности-орудии вспарывает бок. Первая машина шагает сразу за рациомантом, уставившись сверху вниз насекомоподобным лицом. Раал ползет, оставляя за собой след яркой крови, и видит, как поднимаются стволы орудия.
Это всего лишь вопрос времени.
Обе машины проходят через люк и наступают на тело Арриса, шагая прямо через его ноосферную связь в тот самый момент, когда Раал теряет ее. Детища заражения его мусорным кодом проникнут в вораксов, подобно раку и гнойникам, кисты извергнут паразитов и отраву в системы автоматов. На это уйдет всего несколько секунд.
Код одолеет их. Вораксы подчинятся Раалу или же сгорят. Будет достаточно просто замедлить их на несколько секунд…
И когда две машины уже возвышаются над ним, Раал запускает через внешние трансмиттеры сигнал искаженной реконфигурации, а затем направляет всю энергию, что смог собрать, в пакет кода. Это смертельный удар, проклятье богов, созданный Хаосом смертоносный вопль, который должен парализовать любую атакованную им систему. Он даст Раалу необходимое время.
Потолочные лампы взрываются. Регуляторы мощности на стенах визжат. Раал даже чувствует короткое изменение равновесия — это на миг сбоят гравитационные плиты. У него есть время для радостного короткого возгласа — <Хе!>, а затем рациомант проникает в головы автоматов, чтобы посмотреть на нанесенный им ущерб.
И обнаруживает, что его нет.
Ни показателей системы. Ни имитации сложного сознания. Чувства Раала, настроенные на почти мистические потоки изощренного кода с трудом воспринимают функции, которые так непреклонно гонят за ним зверомашины. В головном мозгу созданий Кибернетики нет ничего, что мусорный код мог свести с ума, как и нет логической сети, которую он мог разорвать.
Только один голый инстинкт убивать, защищенный чистотой собственной злобы.
В голове Раала мелькает последняя мысль: «Стойте, я…»
Затем первый воракс опускает ногу, а второй пронзает уже обезглавленное тело клинком руки. И не медля ни секунды, два существа разворачиваются и уходят прочь, оставляя кровь Раала на все менее заметных отпечатках ног в коридорах Кольца Железа.
Ник Кайм
Стратегма
Эхо шагов разносилось по темному коридору, извещая о его приходе. В темноте, потрескивая и мерцая, тускло горели люминесцентные лампы. Уже второй раз он идет по этой открытой галерее в, как ему сказали, Резиденцию. В первый раз он сделал это в сопровождении отряда из девяти других, одетых в кобальтово-синий. Сейчас он идет один и его броня не обезображена войной. То облачение исчезло сразу, как он вернулся на Макрагг. Он намеревался преподнести его в дар, но теперь, мгновенно забранное сервиторами по его прибытии, оно затерялось во всей этой мелочной бюрократии, господствующей в Ультрамаре. Целая вереница глаз смотрит на него с мраморных лиц, наполовину скрытых в альковах, и он не может избавиться от чувства осуждения в их взглядах. Тиель не дал воли фантазии. Это непрактично. Но он желал знать, отличат ли они его от другого — того, что притязал на его имя.
Впереди показались ворота, отделанные сталью и латунью. На больших деревянных дверях золотой гравировкой был изображен самый первый Боевой Царь Макрагга. Конор, отец Робаута Жиллимана. В своей работе мастер запечатлел величественное, но ожесточенное лицо. Возможно, такое же ждет Тиеля по ту сторону дверей. Он считал странным то, что это место сохранили в соответствии с традициями и старым культурным стилем Макрагга. Во всех остальных сейчас утверждался стиль с более явно выраженной эстетикой — в камне и стали говорилось о союзе многих легионов и их единстве под общим идеалом Империума Секундус. Он задается вопросом, затем ли он здесь, чтобы обсудить свою роль во избежание дальнейшего порицания за то, что он совершил по возвращении с Калта.
Скрежет клинков двух Инвиктов, охраняющих двери, вернул Тиеля к настоящему.
— Сдай свое оружие, брат-сержант, — сказал один из них.
В этом их предназначение. Они облачены во всеохватывающую терминаторскую броню XIII-го Легиона, их визоры опущены, а алебарды преграждают путь. Они защитники, но в их движениях и словах сквозит неподдельная напряженность. Намек на прошлую неудачу.
Они забрали его боевой шлем, что он держал на сгибе локтя. Он сдал его без колебаний. Что странно, ему позволили оставить Длинный Меч — клинок, висящий у него за спиной. К уже имеющимся вопросам без ответов добавился ещё один. Так много теории… Его не должно это беспокоить.
По невидимому сигналу охранники отошли в сторону и двери стремительно открылись. Тиель быстро переступил через порог, прежде чем они с грохотом вновь закрылись за ним.
Слышно лишь тиканье часов.
В Резиденции царствуют тени. Их оставили в попытке замаскировать повреждения. В меньшей степени — шрамы атаки, дробные осколки, все ещё торчащие из дерева картинных рам или же пыль от разбитого бюста Конора, только недавно восстановленного. В большей — гордость примарха, скрытую за ширмой неуместной сентиментальности и высокомерия.
Робаут Жиллиман обтачивает мощную внушительную статую. Примарх стоит рядом со своим столом. Свежий камень, добытый из внушительного массива гор Короны Геры, недавно доставили в Резиденцию. Некоторые участки светлее, они более блестящие, чем другие, новые сменяют старые. На этом исчерпывающе прилежном произведении лежит много свитков и бумаг.
— Сержант Тиель… — почтительно поприветствовал его примарх.
Хотя в блеске его глаз сквозит больше тепла, пока они оценивают и рассчитывают. Боевую броню сменила церемониальная — это осознанное заявление об уверенности в своей собственной защите. Пластрон несет на себе вездесущую Ультиму легиона, два плечевых щитка удерживают на месте багровый плащ. У него нет ни болт-пистолета, ни клинка. Я не боюсь, говорит он тем самым. Это была, есть и всегда будет моя вотчина.