Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
— Они мешают нам? Ари’й что, дeбил? Он вообще понимает, что творит?
— Недавние события говорят о том, что он полностью компетентен, командор. Корректировка навигационной ошибки не подвела бы «Пламя горна» так близко к нам. Думаю, он осознанно загородил кораблем планету.
— Препятствуя нашему огню? Всё ясно. Плоть поистине слаба. Ари’й не глуп, он обезумел. Посмотрим, возобладает ли в нем здравомыслие.
Стоя на борту фрегата «Пламя горна», Погребальный страж Ари’й из Саламандр думал о том, что этим бессмысленным жестом он, возможно, приговорил к смерти девятнадцать товарищей-космодесантников, а также самого себя. Его заместитель, символист Ака’ула, прекрасно понимал это.
— При всем уважении, мой господин, нет никаких гарантий, что Железные Руки не откроют огонь.
— Не припомню, чтобы Погребальный страж давал какие-то гарантии, когда попросил нас остаться с ним после Исствана, — отозвался от навигационных систем сержант Гема. — Разве не может даже самый необычайно талантливый ремесленник нанести последний удар по старательно выкованному им клинку, и совершенно неожиданно расколоть его?
— Они не будут стрелять, — заверил их Ари’й. Пока что, добавил он про себя.
— В них нет духа братства, мой господин, не в том смысле, в котором его понимаем мы. Сомнительно, что они станут действовать рационально.
— В этом ты сильно ошибаешься, символист, — ответил Ари’й. — Железные Руки исключительно преданны своим принципам, а здравый рассудок и рациональность высоко ценятся у сынов Медузы. Надеюсь, мой нерациональный поступок заставит их передумать. То, что мы все ещё живы и вообще ведем этот разговор — хороший знак.
В командном центре «Пламени горна» воцарилась тишина, пока трое космодесантников ждали ответа Железных Рук.
Пронзительный звон переключил их внимание на системы сенсориума. Стоявший ближе всех Гема отвернулся от своего поста и быстро отстучал запрос на клавиатуре консоли.
— Интенсивное сенсорное сканирование, локализовано, — объявил он.
— С «Форкиса»? — спросил Ака’ула.
— Да. Это захват цели.
— Это блеф, — сказал им Ари’й, ни на сантиметр не сдвинувшись со своего места у центрального командного комплекса. — Мы прекрасно знаем: чтобы уничтожить нас, «Форкису» хватит одного залпа, даже без непосредственного захвата цели. И центурион Кратоз понимает это. Он просто показывает серьезность своих намерений.
— Обнаружен резкий скачок энергии в орудийных батареях «Форкиса».
— Гастат-центурион, я по-прежнему считаю, что открывать огонь в данной ситуации нецелесообразно.
Кратоз проигнорировал протест своего подчиненного и подумал, не заменить ли ему Крисаора кем-нибудь другим. Но затем решил дать сержанту-приставу последний шанс.
— Офицер целеуказания, всю энергию на орудия правого борта. Приготовиться открыть огонь по судну.
— Как прикажете, гастат-центурион. — Экраны мигнули, когда выходная мощность главного реактора перераспределилась на энергосистемы правого борта. — Но не могу гарантировать на сто процентов, что «Пламя горна» не сумеет открыть ответный огонь. Суда Саламандр славятся своим усиленным вооружением.
— Их орудия не смогут пробить наши щиты.
— Кроме того, наша цель на поверхности стационарна, а следовательно, в ближайшее время никуда не денется. Мы можем просто потребовать, чтобы они ушли с линии огня.
Из-за искусственных глаз Кратоз больше не мог ни на кого пристально смотреть, и именно этого средства выразительности ему так не хватало в подобных случаях. Но Крисаор, несмотря на граничащий с неповиновением тон, был прав в своей оценке ситуации.
— Хорошо. Офицер связи, вызвать «Пламя горна».
Дисплей слева от Кратоза с треском ожил, несколько мгновений на экране были лишь помехи, пока устанавливалось соединение. Затем появилось размытое монохромное изображение, спустя пару секунд ставшее более резким. В серо-белой зернистой картинке чёрная как смоль кожа Ари’я выглядела блёклой и неподвижной. Кольцо-украшение, продетое через правую бровь Саламандра, казалось кружочком белого цвета, а его глаза — светло-серыми, но Кратоз знал, что на самом деле они были тревожаще алыми. Когда Ари’й заговорил, на экране отчетливо высветились его белые зубы. Расположенный под экраном динамик воспроизводил басовитый голос Погребального стража с четырехмиллисекундной задержкой.
— Центурион Кратоз. Ваш корабль навел орудия на мое судно. Надеюсь, у вас были веские основания для этого.
— Во имя Горгона, почему ты мне мешаешь? Уйди в сторону и дай «Форкису» открыть огонь по цели.
— В данный момент я не могу этого сделать, союзник. Я по-прежнему не убежден, что твой план действий оправдан.
— Не убежден? На твое судно направленны гигатонны разрушительной мощи, сильнее убеждать уже некуда. Убери корабль с линии огня!
Набровное украшение качнулось, когда Ари’й нахмурился.
— Ты не понял, гастат-центурион. Может, ты забыл об этом за шесть месяцев, прошедших с момента нашего знакомства, но я — претор Легионес Астартес Императора. Я не отчитываюсь перед офицерами уровня капитана, какими бы впечатляющими ни были их послужные списки. Или Железные Руки позабыли о субординации и ранговом протоколе между Легионами? Неужели потеря примарха лишила вас всякой приверженности дисциплине и порядку, которой по праву славился ваш Легион?
Слова Ари’я, нарочито язвительные и всё же абсолютно справедливые, жгли Кратоза как геометрические узоры, вытравленные кислотой на тыльных сторонах его ладоней. Железнорукий поднес левую руку ко лбу, принося извинения.
— Виноват, родич. Я говорил вгорячах. Как учил нас Горгон, плоть слаба. Быть может, мы позволим более рассудительному и спокойному разуму возобладать над капризами сердца? Буду крайне признателен, если ты прибудешь на «Форкис», чтобы обсудить текущие действия в отношении Престеса.
— Рад твоему приглашению. Наши корабли пока останутся на своих позициях. Я отправляюсь немедленно.
Кратоз кивнул и подал офицеру связи знак оборвать соединение. Экран задергался и стал серым, после чего окончательно погас. Там, где мгновения назад было лицо Ари’я, отражались изможденные черты гастата-центуриона. На фоне осунувшегося морщинистого лица его глазные линзы казались белоснежными кругами.