Ересь Хоруса. Омнибус. Том 3
Шрифт:
Когда Рубио заговорил снова, его лицо было мрачным.
(Рубио): Ранее, прогуливаясь по коридорам, я подслушал разговор членов персонала мостика, которые обсуждали задание. В тот момент я не знал, в каком контексте рассматривать их слова, но теперь понял. Они говорили о Корарине, о том, как он повёл дело. Он уже решил, чем всё закончится.
(Гарро): Объясни.
(Рубио): Кустодий отдал бессрочные приказы капитану корабля и старшему артиллеристу: действовать по "нулевому варианту", если того требуют обстоятельства!
(Гарро): И снова он переступает черту!
(Рубио):
(Гарро): Это будет бойня! "Ноландия" — линкор класса "Возмездие", испепелитель миров! У одного фрегата и горстки фрахтовых барж не будет против неё ни единого шанса!
У Гарро кровь застыла в жилах, когда он вспомнил свой собственный полёт на борту "Эйзенштейна", когда он бежал от мятежа, и тот момент, когда на его корабль упала тень великой "Фаланги". Если бы тогда командовал кто-нибудь вроде Корарина, Гарро мог бы и не остаться в живых, чтобы донести до Империума своё предупреждение. Неужели Совет Терры был так напуган, что они скорее позволят кустодию убить сотни тысяч невинных душ, чем пойдут на риск внедрения одного-единственного шпиона? Вопрос леденил душу. Это шло вразрез со всем, что составляло дух светлого и блистательного Империума Императора.
(Гарро): Мы не можем допустить, чтобы это случилось!
(Рубио): И всё же существует возможность, что Корарин прав.
(Гарро): Возможность, Рубио! Не уверенность! Это Империум Человечества, это владения Солнца и Тронного Мира! Мы не забираем жизнь без основания! Мы обнажаем меч по необходимости! По справедливости! Мы не убиваем, ведомые слепым страхом и предубеждением!
"Ноландия" зависла, коррекционные двигатели выбрасывали гигантские огненные струи, размещая её на траверзе "Засечки Кинжала" и клиновидного построения беглой флотилии. Орудия линкора с расчётливой угрозой качнулись в боевую позицию; десятки орудийных башен-куполов прорабатывали траектории стрельбы по головным кораблям. Театральный жест, если смотреть на него как на демонстрацию силы, но, тем не менее, опасность была серьёзной и неумолимой.
Корабли беженцев уже какое-то время удерживались в этой зоне пространства далёких орбит, окружённые группой беспилотных канонерок, которые отслеживали каждое их движение. Прибытие "Ноландии" и наведение на цель её орудий лишь подчеркнуло то, что командующим флотилией уже было известно и так: по сути, они были пленниками. "Засечка Кинжала" дрейфовала поодаль от заострённого, как стрела, носа линкора, прямо на линии прицела нова-пушки, смонтированной вдоль хребта более крупного корабля. Даже если главное орудие "Ноландии" слегка промахнётся, выстрел с такого расстояния вскроет фрегат и заставит его атмосферу выплеснуться во тьму за какие-то секунды. В свою очередь, всему комплекту орудий "Засечки Кинжала" понадобится удачливость полководца, просто чтобы пробить пустотные щиты линкора и нанести ему ощутимый удар. В другое время эти корабли обменялись бы приветствиями как достойные товарищи, и получили бы эскорт для сопровождения к домашней пристани. Но сейчас шёл мятеж, гражданская война была в разгаре, и мало кто смог бы черпнуть так глубоко, чтобы найти свежий источник доверия.
Корарин изучал рыхлую, плохо организованную группировку кораблей беженцев с обзорной точки стратегиума и работал на маленьком гололите одной бронированной рукой. Он продумывал секторы обстрела и схемы торпедной атаки, вычерчивая наиболее эффективные модели удара, призванного свести другой корабль к вихрю обломков. Учитывая элемент неожиданности и при условии, что не случится непредвиденных событий, на это, по его прикидкам, должно было уйти не больше пяти минут.
Когда в помещение вошли воины в серой броне, Корарин не поднял глаз. Он их не вызывал, однако не мог и не пустить их в командный центр. Присутствие Гарро и его компаньона из колдовской братии было помехой, которую кустодию просто-напросто придётся перетерпеть.
В этот момент один из офицеров "Ноландии" заговорил громким голосом, передавая сообщение, полученное системой связи корабля. С "Засечки Кинжала" был принят вокс-сигнал. Это был запрос на прямое соединение.
(Корарин): Не отвечать. Ещё рано. Пусть подождут.
(Рубио): Они уже прождали здесь несколько дней! Этого недостаточно?
Корарин ответил, не встречаясь взглядом с псайкером.
(Корарин): Важно затвердить урок о том, кто здесь командует.
(Гарро): Это совершенно верно. Эй ты, вокс-офицер, открой канал связи с "Засечкой Кинжала"!
Когда Гарро аннулировал приказ Корарина, тот резко развернулся, вперившись в него свирепым взглядом, но было уже слишком поздно, чтобы его останавливать.
(Голос): ~ "Засечка Кинжала" вас слушает, "Ноландия". Я бы сказал: "Рады встрече", но ваши артиллерийские расчёты путают нас с тренировочными авто-мишенями. ~
Его выдавали тембр и интонации голоса. Командир фрегата бесспорно был легионером, поскольку редко кто из обычных людей посмеет вести себя столь дерзко перед лицом такой превосходящей силы. И всё же в словах командующего сквозила усталость, которую невозможно было скрыть.
(Гарро): Времена сейчас опасные. Не взыщи, если мы проявляем осмотрительность.
(Голос): ~ Осмотрительность, говоришь? Как пожелаете. Кто бы мог решить, что вы увидите опасность в горстке танкеров и грузовых шлюпов? Как бы там ни было, мы готовы следовать за вами к Терре в любой удобный для вас момент. ~
Гарро улыбнулся шпильке, однако Корарин не нашёл в этих словах ничего забавного.
(Гарро): Я Натаниэль Гарро. К кому я обращаюсь?
(Голос): ~ Гарро? Поговаривали, что тебя убил Тифон. Ты беседуешь с тем бедным глупцом, который стал командующим этой непокорной флотилией отчаянных и изнурённых. Я Мэйсер Варрен, ещё недавно числившийся в Двенадцатой Роте, бывший сын Ангрона. ~
(Гарро): Бывший сын?
(Варрен): ~ Он пытался меня убить. По мне, так это полное указание на то, что узы между моим генетическим отцом и мной разорваны. ~
Гарро быстро кивнул вокс-офицеру, чтобы тот заглушил звук, и взглянул на остальных.
(Корарин): Ты его знаешь?
(Гарро): Да, сэр. По репутации. Капитан роты, имеющий грозный послужной военный список, часто выходит победителем в гладиаторских ямах, закалённый боец, но, как говорят, при этом следует понятиям чести.