Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
– Я заметил, что миссис Фоллиат играла – как бы это сказать – роль хозяйки дома.
– А этот дом действительно принадлежит ей по праву, – жестко сказал констебль Хоскинс. – Фоллиаты всегда жили в Гриншоре.
Бельгиец уставился на полицейского. Он даже пропустил то, что говорил инспектор, и услышал только конец его речи.
– ...ни одной причины на свете, по которой девочку могли убить. Думаю, что что-то прояснится, когда мы наконец поймаем леди Стаббс.
– Если вам это удастся, – дополнил Пуаро.
Бланд уверенно рассмеялся.
– Живой или мертвой, но мы непременно ее разыщем, – заверил он. –
– Хотел бы я быть в этом так же уверен, как вы, – задумчиво произнес Пуаро. – Очень хотел бы...
ГЛАВА 7
Но прошли недели, и стало понятно, что инспектор Бланд ошибался. Оказывается, женщина действительно может раствориться в воздухе! Нигде не было никаких следов леди Стаббс, ни живой, ни мертвой. В своем малиново-фиолетовом облегающем платье для Аскота, в туфлях на высоком каблуке и громадной черной шляпе она просто ушла с лужайки перед своим домом, заполненной людьми, – и больше ее никто не видел.
Ее отчаявшийся муж осаждал штаб-квартиру полиции; к Скотленд-Ярду с просьбой о помощи обратился сам главный констебль округа, но Хэтти Стаббс так нигде и не нашли. На фоне того внимания, которое газеты уделяли исчезновению леди Стаббс, неразгаданное убийство несчастной Марлен Такер просто потерялось. Время от времени появлялись сообщения о том, что полиция хочет или уже допросила кого-то, но все эти допросы ни к чему не привели.
Постепенно публика потеряла всякий интерес как к убийству Марлен Такер, так и к исчезновению леди Стаббс.
Однажды в октябре, через два месяца после праздника, Эркюлю Пуаро позвонил инспектор Бланд. Он объяснил, что находится в Лондоне проездом, и попросил разрешения навестить сыщика. Пуаро с удовольствием пригласил его.
Сыщик повесил трубку, а затем, поколебавшись, позвонил миссис Оливер.
– Но только, – подчеркнул он после того, как попросил позвать ее к телефону, – ни в коем случае не отрывайте ее, если она работает.
Бельгиец хорошо помнил, как однажды миссис Оливер была недовольна тем, что он прервал поток ее художественных мыслей, в результате чего мир лишился загадочной истории, главную роль в которой должен был сыграть старомодный шерстяной жилет с длинными рукавами.
Однако на этот раз миссис Оливер ответила практически мгновенно.
– Как я рада, что вы мне позвонили, – сказала она. – Я как раз собиралась на свою лекцию – на тему «Как я пишу свои книги», – а теперь с чистой совестью попрошу свою секретаршу позвонить и сказать, что мне приходится задержаться.
– Но, мадам, мне бы не хотелось, чтобы из-за меня вы пропускали...
– Дело не в пропуске. Просто я выглядела бы там полной дурой. Ну, сами подумайте, что можно рассказать о том, как пишутся книги? Сначала тебе в голову приходит идея, потом ты ее обдумываешь, а потом заставляешь себя сесть и изложить ее на бумаге. Вот и всё! На все
– И тем не менее я бы тоже хотел задать вам несколько вопросов о вашем творчестве прямо сейчас...
– Конечно, спрашивайте, но я не уверена, что смогу вам ответить. Дело в том, что писатель просто пишет... Подождите секунду, я надела совершенно невозможную шляпку для этой лекции и теперь должна ее снять. Она мне лоб царапает! – повисла пауза, а затем писательница с облегчением продолжила: – Шляпы в наше время превратились в символ. Я хочу сказать, что люди больше не носят их из-за необходимости – чтобы согреть голову, или защититься от солнца, или спрятаться от людей, с которыми не хотят встретиться... простите мосье Пуаро, вы что-то сказали?
– Нет, нет. Это было просто восклицание. Это совершенно невероятно. Ведь каждый раз, – сказал Пуаро с благоговением, – каждый раз, когда мы с вами общаемся, вы подаете мне новые идеи... Прямо как мой дорогой друг Гастингс, с которым я не виделся уже много лет... Но давайте оставим это. Вместо этих рассуждений я хотел бы задать вам вопрос, мадам. Вы знаете какого-нибудь ученого-атомщика?
– Знаю ли я ученого-атомщика? – удивленно переспросила миссис Оливер. – Даже и не знаю, что вам ответить. То есть я знаю кое-каких профессоров, но никогда до конца не понимала, чем же они занимаются.
– И тем не менее вы сделали ученого-атомщика одним из подозреваемых в вашей игре?
– Ах вот в чем дело... Ну, это я сделала скорее для того, чтобы идти в ногу со временем. Дело в том, что на Рождество я покупала подарки своим племянникам, и в магазинах не было ничего, кроме научной фантастики, стратосферы и сверхзвуковых игрушек! Поэтому я и подумала, что на роль главного подозреваемого подойдет именно ученый-атомщик. В конце концов, если бы мне понадобился технический жаргон, то Алек Легг мне бы всегда помог.
– Алек Легг? Это ведь муж Пегги Легг... он что, ученый-атомщик?
– Ну да. Правда, не из Харуэлла, а откуда-то из Уэльса или Бристоля. На Дарте у них просто летний домик. Ну, вот видите, оказывается, я все-таки знаю ученого-атомщика.
– То есть именно встреча с ним в Гриншоре, возможно, и заставила эту мысль зародиться в вашей голове. Но ведь жена его не из Югославии?
– Ну конечно, нет! Пегги – стопроцентная англичанка.
– А откуда же у вас появилась идея о жене из Югославии?
– Даже и не представляю... может быть, беженцы... или все эти иностранные девочки в общежитии по соседству... Вечно они бродят по чужой земле и изъясняются на ужасном английском.
– Понятно, да, понятно... Теперь многое становится понятнее. Да, и еще один вопрос. Вы тогда говорили, что на одной из страниц комиксов, которые вы приготовили для Марлен, была написана подсказка.
– Правильно.
– Это напоминало что-то вроде, – Пуаро напряг свою память, – «Джонни гуляет с Дорин, Джорджи Порджи целуется с туристами, Бетти влюблена в Тома»?