Эромант. Система Соблазнения
Шрифт:
— Не дай им выйти с поля! — рявкнул Одноглазый. — Пшеница скоро вспыхнет! Пусть пропекутся, как куропатки. А нам будет проще замести следы.
Сука… Это плохо.
— Семен! — раздался позади встревоженный голос. — Я застряла!
Тут же не до пошлых шуток — Айлейн не только прижало погнутой рулевой колонкой, но в бедре темнело пулевое отверстие, а по лицу обильно текла кровь. Из-за удара головой эльфийка, похоже, вообще не замечала боли, и вместо целебной магии силилась поднять баранку.
— Сними ошейник, — подскочил к ней и отогнал
— Возьми на поясе…
— Я хреново стреляю! — вложил револьвер в дрожащую ладонь. — Бей лучше ты, а я прижучу их магией. Иначе ничего не получится.
— Не бросай меня, — принцесса вцепилась в предплечье, а в серо-стальных глазах отразился животный ужас. — Я не хочу уйти вот так…
— Не брошу! Даю слово!
Девушка провела пальцем по изрезанной рунами глади и что-то едва слышно шепнула, но я не разобрал ни слова из-за бесконечной стрельбы и выкриков.
Ошейник раскрылся и упал под ноги, и как я не всматривался, так и не заметил на нем ни замка, ни петель, ни иных механизмов — артефакт выглядел так, словно его целиком отлили прямо на шее. Но, быть может, кто-нибудь другой сумеет понять, как вскрыть эту штуковину — например, гномы-оружейники с плантации.
Поэтому незаметно сунул приблуду в карман и лишь после этого ринулся в бой. Вот только радиус заклинания оказался слишком мал, чтобы разить молнией с безопасного расстояния.
Пришлось бежать аж до самого края поля, рискуя в любой момент поймать свистящие тут и там маслины. И меня не подстрелили лишь потому, что гарь повалила такая, что вполне сошла бы за дымовую завесу.
Дождавшись, когда второй стрелок пронесется мимо, выскочил из укрытия и пустил разряд в спину. Промахнулся, но магия ужалила лошадь в зад, та взбрыкнула, повалила седока и со страху так приголубила задними копытами, что урод уже не поднялся.
Рванул к нему, снял пояс с патронташем и натянул на физиономию красный платок — и чтобы хоть немного укрыться от едкого дыма, и чтобы временно замаскировать ошейник. Точнее, его отсутствие.
Затем вооружился двумя «кольтами», под прикрытием гари добрался до той стороны, где гарцевал Одноглазый, и высадил в урода оба барабана. Но убил, но серьезно ранил — парень бросился наутек, но проскакал всего несколько метров, прежде чем рухнул оземь.
Я подошел к нему с явным намерением закончить начатое. Янки навел на меня ствол и спустил курок, но вместо выстрела лишь сухо щелкнуло — каморы были пусты, и я отлично это видел.
— Гребаный русский, — прошипел американец — и стоит отдать ему должное: он не стал молить о прощении и просить пощады. Наоборот, высказал все, что думает прям в лицо злейшему и вооруженному врагу: — Чтоб тебя медведи под балалайку драли…
Я же не стал тратить драгоценное время на пустую болтовню. С пальцев сорвался ослепительный разряд, с треском вонзился в грудь — как раз в металлическую бляху, которую ковбои носили вместо галстуков — и прошиб тушку насквозь. У парня аж глаз сверкнул, после чего гад выгнулся дугой и подох.
Посмотрел на ладонь, по которой еще бегали тонкие искры, и ухмыльнулся. Надо все-таки покачать этот скилл на досуге. От одной только эромантии уже начинает немного подташнивать.
За спиной раздался надсадный кашель. Дым почти полностью заволок поле, а под столбом вспыхнули первые языки пламени. Я бросил все и со всех ног рванул на выручку.
Перезарядил револьвер и пустил три масленка прямо в рулевое колесо — благо то сделали из мягкой стали, которая легко гнулась и не рикошетила.
Отогнув руками то, что осталось, подхватил едва дышавшую принцессу под мышки и выволок на межу меж полями — достаточно широкую, чтобы не бояться переброски огня на соседние посевы.
Но кашель при том повторился — и шел он явно не от лежавшей у ног девушки. И только тогда вспомнил, что на покосившемся столбе все еще висела распятая пленница. И вокруг нее уже расползалось высокое пламя, пожирая стебель за стеблем.
— Семен… — прохрипела Айлейн. — Ты куда? Надо уходить…
— Нельзя ее так оставлять. Она же сгорит заживо…
— Это просто рабыня… У Генриетты таких — полный барак.
Я обернулся и посмотрел на нее так, что она вмиг прикусила язык.
— Когда другие эльфы кончатся — тебя тоже повесят на столб. Попомни мои слова.
А затем рванул со всех ног прямо к расширяющемуся кольцу огня. Пшеница сгорает очень быстро — почти как солома. Если прорвусь через стену — спасусь.
А вот с ушастой такое не прокатит — прямо под ней горел грузовик, а дым валил — хоть топор вешай. Еще немного — и конец, так что стиснул зубы, задержал дыхание, прикрыл лицо предплечьями и на полной скорости врезался в пламенный заслон.
На кожу словно плеснули кипятком. От резкой вспышки боли потемнело в глазах, я споткнулся и упал ладонями прямо на опаленную землю. Кайф, млять. Вон уже и волдыри вздулись, но самое веселое только начиналось.
Рабыня извивалась на высоте около трех метров — даже с учетом наклона, планка практически недосягаемая. Не достал бы даже в прыжке на пике формы, а сейчас уже конкретно начало мутить от передоза дыма. Огонь уже растекся у задних колес — того и гляди взорвется бак.
Но я не собирался бросать эльфийку и давать по тапкам, несмотря на смертельную опасность. Смерть в огне — самая лютая, хуже не придумаешь и врагу не пожелаешь — даже такому, как Генри. Но и на раскачку времени не осталось, а значит, без ущерба не обойтись и придется чем-то жертвовать.