Эротический рисунок
Шрифт:
– Не нужно, тётя... – Генри страшно смущался своего торчания и своей полной наготы.
– Я не могу...
– Вы лжёте, сэр! Ваша плоть правдивее вас! – торжественно произнесла тётушка и, охватив рукою эту плоть, придала ей нужное направление. – Вставляйте же!.. Ну?!
– Ох! – воскликнул Генри, волей-неволей погружаясь в девичье тело.
– Ах! – ответила ему Амалия, и простонала: - Госпожа! сэр не так наказывать!!
–
– Продолжайте, сэр Генри. Вы должны задать моей Амалии хороший урок! ...А теперь, молодые люди, я вынуждена вас покинуть – у меня много дел.
Она повернулась и в сильном возбуждении отправилась наверх, где находилась спальня её мужа, сэра Джеймса. Далеко, однако, она не ушла, а остановилась в полумраке верхней галереи, чтобы не пропустить никаких подробностей.
Сначала Генри стоял, тяжело дыша, не в силах разорвать этот восхитительный контакт двух тел.
Первой, не меняя позы, заговорила Амалия:
– Сэр, вы не должны так... Нужно брать ремень и шлёпать моя попа... Шлёп-шлёп! Вы не так наказывать!
- Моя дорогая, - отвечал Генри, слегка покачиваясь в ней, - я не могу ничего изменить: тётушка связала меня.
– Как? Невозможно! – удивилась горничная, оборачиваясь. – Давайте, я вам помогать... Ничего, мадам уже нет!
Она ловко вывернулась, и член сэра Генри, к великому его сожалению, покинул её влажные пенаты.
Они стояли лицом к лицу, полностью обнажённые... Амалия опасливо посматривала на далеко выдвинутое вперёд достоинство сэра Генри; тот же не мог оторвать взгляда от её полных, вскормленных на чистом голландском масле, грудей с торчащими крупными сосками.
Наконец, она обошла связанного лейтенанта и принялась его развязывать. Порядком повозившись с тонким ремнём, которым связал его Джон, горничная, наконец, сняла с него путы.
Освобождённый сэр Генри тут же обернулся и обнял её за талию.
– Амалия!.. – задыхаясь, он прижался к ней всем телом. – Постой, милая Амалия!
Но она упёрлась в него руками:
– Сэр, вы брать ремень, - упорно повторяла она. – Я честный девушка... и не можно отдаваться всякий мужчина! Вы должны только наказать - так говорить госпожа.
– Ах, так?? – взорвался Генри. – А ну, марш за ремнём, негодяйка! – Амалия опешила. – Бегом, я сказал!! Одна нога здесь, другая там.
И голая девушка, уже чувствуя зуд в ягодицах, кинулась выполнять. Широкий армейский ремень для наказаний был приготовлен и висел на соломенном кресле, в углу.
Амалия принесла и смиренно подала его голому лейтенанту. Тот со злорадным удовольствием хлопнул им по ладони:
– Извольте стать в позу, милая! И получить суровый урок, - пугал он бедную девушку; глаза его лукаво блестели. Когда Амалия перегнулась через перила, провисшая
Он замахнулся и несильно шлёпнул по приподнятой девичьей попе.
– Ой! – вскрикнула Амалия, ожидавшая удара сильного.
– Это пустяки, - сказал он. – Так, проба... Сколько ты должна получить по-настоящему?
– Мадам не сказать... Наверно, двадцать...
– Ну, двадцать, так двадцать... Считай! – и сэр Генри замахнулся с плеча.
Шлепок вышел звонкий и был такой силы, что Амалия засучила ногами.
– Ра-аз! – простонала она. Второй удар был не слабее. – Ой-й!! два...
Удары посыпались один за другим. Попа горничной быстро раскраснелась, а сама она просто танцевала на носочках от боли.
– Ты будешь слушаться своего господина, негодная?! – вопрошал сэр Генри, не переставая работать ремнём.
– Ой-й!! Да-а! – кричала Амалия: так её ещё ни разу не пороли. – Буду!! Всегда!.. Ай!! слушаться... Хватит, господин! Больно!!!
– Считать!! – свирепствовал лейтенант.
– Четырнадцать... О-ой!! Пятнадцать... Пожалуйста, господи... Шестнад... Ва-ай!!
На счёте «восемнадцать» Генри неожиданно отбросил ремень, и Амалия замолкла, тихо всхлипывая.
Он склонился к её раскрасневшимся горячим ягодицам и нежно подул на них, остужая... Потом осторожно провёл по ним ладонью... нежно поцеловал...
– Всегда и во всём, – тихо произнёс он. – Ты поняла?
– Да...
– Повтори!
- Я должна слушаться господина... всегда и во всём... – смиренно отвечала Амалия.
– Правильно, - усмехнулся он и крепко взял её за ягодицы. – И попробуй мне когда-нибудь возразить!
Когда его вздыбленная плоть погрузилась в неё, Амалия ахнула, и почти теряя сознание от череды столь сильных ощущений, в полуобморочном состоянии повисла на перилах.
...Через минуту она ожила и отвечала лейтенанту встречными движениями – такими страстными, что глаза его закатились от восторга.
Миссис Ирэн, стоявшая за колонной на третьем этаже, любовалась происходящим на нижней галерее: красивая обнажённая пара предавалась любовной страсти с таким пылом, что от этого трудно было отвести взгляд. Она всё более возбуждалась.
* * *
Лейтенант Генри провёл в имении тётушки ещё три недели, и всё это время они с Амалией почти не расставались. Страсть их была так велика, что Амалии трудно было совмещать её со своими обязанностями. Но тетя требовала этого неукоснительно.