Error 403
Шрифт:
на асфальте распластаться,
чтобы босиком по снегу
автостопом мерить мили,
чтобы волны,
чтобы парус,
чтобы крылья уносили,
чтоб чернилами – в тетрадку,
чтоб бессонницей – в подушку,
чтоб орать в глухую трубку,
чтоб за волосы подружку,
чтоб как в первый раз отдаться,
наизнанку, без остатка,
чтоб от водки горько-горько,
от таблеток сладко-сладко,
чтобы реаниматолог
вытер пот со лба устало,
чтоб
слишком честное зерцало…
Где эта девочка-плакса?
Мне бы теперь её слёзы.
Поздно. Отрезаны косы.
На улице ветер.
На душе осень.
На сердце Север.
Выбрасывающиеся из окон
Фигура в проеме окна – и весь оставляемый город
Такая улыбка бывает порой у провидца:
Мелькнул перламутровый ряд – ну чем вам не птица
Неуловимый шаг – и безумный, безумный хохот
А помню, ещё вчера, далеки от прозрений
Пережидали в парадном дрянную погодку
Приняв как лекарство немыслимо горькую водку
Навзрыд выкликали обрывки стихотворений
"Лживая! Лживая!" – щёлкают бусины об пол
"Падшая!" – шелестят вороха покинутых платьев
Живут же другие ничуть, от себя не истратив
Серьезные, твердые люди: Дуб, Ясень и Тополь
Глотая взахлёб пресыщенный дымом воздух
В проёме окна застыть нержавеющей сталью
И долго смотреть с плохо сдерживаемой печалью
На неба клочок как погон в кристаллических звёздах
наивная
любила – не любила – опять любила
целовала-плевала куда глаза глядят
так и жила как все от винта
так и умерла как дверью хлопнула
так и воскресла в который раз всё заново
да вот не напаслась ума-чести загодя
в белую ночь не заначила чести-совести
на чёрный день вечерок серо-сиреневый
хлебала б теперь вприкуску солёные жалости
хватала навскидку телячьи вчерашние нежности
глотала вприглядку позапрошлогодние новости
куда ни крути а всё ж уют
опять-таки гости сидят жуют
чаи-кофеи-разговоры оно как водится
и личная жизнь глядишь норовит устроиться
а может и ни к чему эти шалости
не нести в горсти злые колкости
не блудить на местности
не катиться по плоскости
напастись ли сластей
чтоб на всех на гостей
одарить ли пряником
да чтоб всякого путника
а хотя бы и спутника
хотя тут смотря с кем спутаешься
а бывает сама запутаешься
и человеку мозги запудришь
а после и человека жалко
и к себе любимой тоже претензий никаких
кроме одной-единственной
МЕНЬШЕ ПИТЬ НАДО
а послать бы подальше смешные горести-радости
удалиться от мира от всей его мерзости-гадости
заняться одухотворением плоти
на худой конец воплощением духа
что в общем-то тот же процесс только немного в профиль
да уж здоровия нет ни гранит прогрызать
ни от жажды облизывать кафель
в холодных операционных самопознания
самоопознания
позовите понятых
позавидуйте пОнятым
надо же
думала нет во мне смысла
наивная…
О полётах. Воспоминания случайного попутчика
«О чём бишь я?
Конечно…
О полётах…
Я понимаю, нынче это просто.
Я понимаю, нынче все летают.
Но, может быть, Вам будет любопытен
Смешной пустяк: я был одним из первых.
А Солнце закипало желтой желчью,
В лицо плевало раскалённой плазмой,
Жестоко накаляя атмосферу.
Прошло так много лет, я так немного помню
О том, как странно это начиналось.
Я был тогда почти ещё ребенок.
Холодный Север был мне колыбелью.
Я юным был и потому тянулся кверху,
Я прорастал сквозь собственную кожу,
Не помню, чтобы было слишком больно,
Но звук при этом был пренеприятный.
Мне помнится еще была погоня –
По следу мчались пасмурные волки
С глазами алюминиевого цвета,
С серьёзными стальными голосами.
Они спешили.
Я же рос всё выше,
Как анемичный стебель кукурузы
Без ласки, без тепла, без общества индейцев
И без иммунитета против всей заразы,
Привычной в Старом Свете.
Я старался.
Я стал прозрачным от усиленного роста.
И руки как дрожащие побеги
Уж не сопротивлялись грубой силе ветра,
Всё тоньше делались
И медленно слабели…
Когда погоня подошла вплотную
И в пастях принесла зубовный скрежет –
Я был высок.
Я был почти у цели.
Но тут сомкнулись с громким сочным хрустом
Двенадцать пар их челюстей проворных
И перегрызли тонкий бледный стебель,
Навеки отделив его от корня.
Я так был увлечён процессом роста,
Что не почувствовал ни боли, ни испуга.