Error 403
Шрифт:
двадцатый век глядит с доски почёта,
там строят долго и одноэтажно
и не деньгами платят за работу.
Не делают блестящую карьеру,
в поездках не бывают заграничных,
и не придут на модную премьеру,
и всех своих соседей знают лично,
там дом культуры носит званье клуба,
и Майкл Джексон только входит в моду,
а то, что там у них зовётся "клумба"
у нас на это едут "на природу".
Там не заводят связей электронных,
а просто клеят марки на
и наших с вами номеров коронных
там не поймут. Не верите? Не верьте,
но я не солгала вам ни на малость,
я бросила дела, вы тоже бросьте,
поедемте со мной в Собакопавловск.
Нет-нет, не насовсем…
На время…
В гости…
Собакопавловск-2
Город нулевых этажей.
Город оцинкованных крыш.
Дюжиной прозрачных ножей,
стаей озверевших стрижей,
связками холодных ужей –
ветер в волосах. Ты молчишь,
окружил, сжимаешь кольцо,
в тёплых окнах гасишь огни.
Улицы целуют в лицо.
Ну давай уже, не тяни.
Полосуй меня, полощи,
не жалей небесной воды.
приласкай меня, приручи,
прижимай к кирпичной груди.
А потом – совсем отпусти,
а потом мне не запрещай.
Нелюбимый город, прости.
Нелюбимый город, прощай.
Горький дым фабричной трубы.
Перекур, родной, перекур.
Я люблю другого, увы.
Как зовут?
Да как…
Петербург…
vol. 2
джамайка
Этот текст второй день крутится в моей бедной голове вместе с мотивчиком.
Понятно, что как стихотворение это абсолютно неудобочитаемо.
Прошу пардонов. На самом деле, как ни странно, ритмический рисунок тут есть.
* * * * * * * * * * * *
называй меня как хочешь посели меня с такими же в своём вавилоне
всё равно меня до пятницы не будет а в четверг как всегда пойдет дождик
я привычно перебью на кухне чашки закурю и сяду на подоконник
вот теперь бы мы могли поговорить но ты конечно же появишься позже
если я не буду спать то можешь долго-долго корчить из себя растамана
и я даже попытаюсь притвориться будто верю в эти сказки для бедных
если наши дети вдруг родятся белыми то это будет больше чем странно
но за ними не придут те пароходы на которые берут безбилетных
из того во что ты веришь существует только то что ты забил в папиросу
из того что ты расскажешь кто-то умный себе сделает имя бесплатно
я весёлый самолётик видишь я лечу бомбить твой придуманный остров
и я таю в этом небе улыбаюсь и не помню как вернуться обратно
Лорка. триптих
1. ПРИЗРАКИ
Тенью, стремительной тенью –
С обрыва в холодное море,
Как эта звезда-наважденье
Звезда, коричная горечь.
Душить свой безумный шепот.
Чуть слышится конский топот.
Далекий всадник смеется,
Но сердце его не бьется,
Лицо его неразличимо,
И сам он прозрачнее дыма.
(Ай, Федерико Гарсия,
Смерть ли красива?)
Спят корабли у причала.
Скошены травы в поле.
А птица о воле кричала,
О счастье, исполненном боли,
О магии верного слова…
Август тридцать шестого…
И кровь на траве остыла.
(Господь, не оставь, дай силы.)
Ничто не останется вечным
Ничто навсегда не исчезнет
Бог с нами и ветер встречный
И песня, беззвучная песня
(Ай, Федерико Гарсия,
сердце – всего лишь символ.)
Все плачет конь у порога,
Все та же у сердца тревога,
Все так же, одним лишь хлебом…
Всадник взят темным небом.
Всадник затравлен печалью,
Задавлен несбывшейся далью,
Погублен несдавшейся былью,
Стал желтой цветочною пылью.
Сердце режут на части
Острые кромки свастик,
Огненных свастик в небе.
Где ты, чудная небыль?
Звучат бесконечным рондо
Беззвучное канте хондо
И плачущий встречный ветер.
Всадник – в сиреневом цвете
И голос его спокоен.
Густеет звон с колоколен,
Пустеет грудная клетка,
(Сердце – птичка на ветке.)
Пустеет и полнится криком,
(Потом зацветет гвоздика.)
Воздух сладко отравлен –
Скосили медовые травы
Да так и бросили в поле.
Воздух горек и болен,
Пропитан тяжелым солнцем,
И кажется море колодцем.
Вокруг тишина и идиллья.
Что мне Кордова, Севилья?
(Ай, Федерико Гарсия,
Что мне Россия?)
Дайте финальный свисток.
Четыре голубки нашли свой восток.