Ещё не сорваны погоны...
Шрифт:
Ролан обжёг приятеля взглядом, в котором можно было прочитать и насмешку, и триумф, и даже превосходство.
— Это не просто железяка.
— Ну да, ну да… Как ты его назвал?..
— Это знаменитый «Дредноут», на котором Броган штурмовал Асторию.
— Я и говорю, это каким счастливчиком надо быть, чтобы такую махину вот так легко откопать?
Ролан стиснул зубы. Реган явно не понимал. «Дредноут» был не просто кораблём. «Дредноут» был легендой. Мечтой. Как и весь этот мир, давно затерянный среди звёзд. «Дредноут» был символом, который означал, что они идут правильным
— Надеюсь, ты не будешь принимать участие в ремонте, Реган, — стараясь скрыть раздражение, сказал он, — я скажу Юки, чтобы близко тебя не подпускала.
Уязвлённый такой реакцией, Реган отдёрнул руку от его плеча.
— Ну и подавись… наивный идиот.
Стуча магнитными каблуками по металлической поверхности причала, над которой навис проржавевший корпус невероятной добычи, Реган двинулся прочь.
А Ролан остался стоять и наблюдать, как опускается корабль, закрывая собой спираль Ветров. Какой бы великолепной не была эта находка, он не мог заставить себя сосредоточиться на мыслях о ней.
Сумасшедший пилот, едва не выхвативший у него добычу, продолжал занимать мысли Ролана.
Он уже попросил Гарольда Колбина выяснить об этом истребителе всё возможное — но видеозапись зафиксировала слишком мало. «Восток», старая модель… ещё много у кого они остались на вооружении.
Нужно что-то ещё. Серийный номер, сканы ионного поля… Но не было ничего.
«Это она, — думал Ролан. Интуиция никогда не обманывала его. – Та, которая не дала мне забрать «Ветер Звёзд».
Если бы его попросили обосновать эту мысль, Ролан подобрал бы нужные слова. Он сказал бы, что узнал манеру полёта и что-нибудь ещё… Но сейчас, наедине с собой, он не нуждался в объяснениях. Одно-единственное «это была она» билось у него в голове.
ГЛАВА 8
Трёх дней не понадобилось.
У Брогана не было вещей, которые имело бы смысл забирать — он вообще никогда не привязывался к вещам.
День он протянул, силясь образумить себя и напоминая самому себе, что Эклунд нельзя — ни в коем случае нельзя — доверять.
Однако раньше, чем на заброшенную необитаемую планету, затерянную в спиралях Ветров, опустилась ночь, он уже сидел в кают-компании небольшой прогулочной яхты, принадлежавшей Эклунд, и, глядя на Хельгу, пытался вспомнить ту женщину, которую знал.
Сказать, что Эклунд постарела, значило бы ничего не сказать. И дело тут было далеко не в седине, проступившей в её волосах — виски Брогана тоже отблёскивали серебром.
Эклунд в свои шестьдесят пять лет высохла — не снаружи, изнутри. Нейтану с трудом удавалось разглядеть в ней подобие жизни. Впрочем, вспоминая их последнюю встречу, Нейтан думал, что это произошло уже тогда.
Когда они встретились в первый раз, Хельге было девятнадцать, и она была наивной глупышкой — даже Броган понял это достаточно быстро. Её карьерные успехи объяснялись солидным капиталом матери, решившей, что дочь станет тем звеном, которое соединит политику и капитал, выведет Эклундов на уровень больших министерств, позволит говорить с Императором лицом к лицу.
Ходили слухи и о другом. Эмилия Эклунд была с прежним императором весьма близка.
Так или иначе, Император ей благоволил. А Брогану тогда не благоволил никто. Собственные сети, в которых он крепко увяз, требовали найти ко двору особый подход — и Эклунд, молодая и наивная, мечтающая о том, чего нельзя, в этом отлично помогла.
Брогану всегда было стыдно за то, что произошло. Он не любил обманывать людей. Даже если эти люди впоследствии имели меньшее влияние на его судьбу. Но кто не без греха… тогда другого пути он не нашёл.
А если признаться самому себе, то он хотел. Хотел, чтобы рыжеволосая девушка с улыбкой, похожей на лучики весеннего солнца, принадлежала ему.
Путь к власти оказался не прост. Но ему помог случай. Великие Дома затеяли очередную свару. Каждому Дому были нужны союзники, и Броган, в самый разгар кризиса наткнувшийся во время исследований системы Ветров на заброшенную — или, скорее, законспирированную так хорошо, что о ней забыли — базу Серой Стражи, нашел там оружие и прекрасный корабль. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, он затеял собственную войну за власть — и смог победить. Но на этом его успехи и закончились. Ресурсы остались у Великих Домов, производство тоже. Что поделать, если так и не удалось добиться необходимых реформ мирным путём.
Эту часть своей биографии Броган тоже не слишком любил. Странствия по дальним мирам привлекали его куда больше, чем война.
Но перетягивание одеяла между Великими Домами затянулось, и кто-то должен был положить этому конец — и этим кем-то оказался он. А Эклунд… Эклунд мешала.
После захвата императорского дворца и трона Броган решил закрыть глаза на то, что фаворитка бывшего императора исчезла. Потом, конечно же, пожалел. Когда Эклунд сама заявилась через год во дворец, но уже во главе отряда вооружённых людей, Брогана объявили захватчиком. А Эклунд, упразднившую титул Императора и вошедшую в Сенат и назначившую себя Первым Консулом — спасительницей. А в чём разница, пожалуй, не смог бы ответить ни один из них.
– Я просто хотел свободы и равенства для людей Гесории, — сказал Броган, уже забираясь в звездолёт. Он чувствовал, что тишину, воцарившееся между ними, необходимо прервать.
Эклунд долго молчала, делала вид, что не замечает его. Ей не нравилось признаваться в том, что она действительно любит власть. В том, что не желала до конца дней остаться никем. И в том, что безудержно стремилась вернуть себе то, что потеряла.
— Не беспокойся, — заявила она, уже заканчивая настраивать автопилот, — я им это дала.
Эклунд пропала не вовремя. Дворец пустовал уже четырнадцатый день. Атаки повстанцев участились, и теперь Исгерд чудился в них какой-то скрытый смысл — но какой, она не могла до конца понять.
Однако куда больше беспокоила её аномалия, из-за которой во всей системе Корбиуса пришлось объявить карантин. Теперь уже Коэрти уверенно утверждала:
— Мы наблюдаем зарождение нового Ветра.
Однако Мейсен с не меньшей уверенностью добавлял:
— Он будет расти, пока не наткнётся на звезду. А затем произойдёт взрыв.