Еще не все потеряно
Шрифт:
— Отлично! — восторгаюсь я. — Просто до гениальности!
Он, довольный, откидывается на спинку стула и возвращается к пиву.
— Да, но существует тайна вклада, — остываю я почти мгновенно.
— Нет ничего тайного, что не стало бы явным! — Володя торжественно поднимает палец. — На все есть своя техника.
Я смотрю на него с надеждой.
— Ты сможешь узнать, куда переведен счет Аркадия?
— И Веры, и Дмитрия тоже, — добавляет он уверенно. — Ты говоришь о Чебоксарах?
— Скорее всего туда, потому что…
— Почему — это вопрос
Задача была определена, и у Владимира зачесались руки. Я отвезла его домой к жене, детям и телефону, пообещав оплатить счета за предстоящие междугородные переговоры. Он попробовал обидеться, но, хорошо поцелованный на прощание, оттаял и заверил, что найдет меня сразу, как только дело начнет проясняться.
Попрощавшись с Володей, я достала свой сотовик:
— Алло, Вера, это Татьяна Иванова, Что вы с Дмитрием решили?
— Решили… Пропал Дмитрий, Таня. Я рехнусь от всех этих происшествий!
— Вчера вечером он заехал, взял деньги и отправился пить куда-то. Сегодня, после моего к вам звонка, я кинулась его разыскивать, домой к нему ездила, по ларькам — не нашла! Никто его не видел, ни к кому не заходил, не звонил. Я скоро сойду с ума!
Выспросив у нее адрес брата — по городским меркам далековато оказалось, — я велела ей, все бросив, ехать туда, пообещав вскоре быть сама.
Я ехала по адресу, названному мне Верой, полная решимости действовать и заставлять вертеться других.
Первое, что попалось мне на глаза, едва я въехала во двор дома Дмитрия, — его машина, стоявшая у вала убранного с детской площадки снега. Голова включилась не сразу, и я было почувствовала радость, представив, что он наконец вернулся с затянувшейся гулянки.
Остановилась неподалеку.
Капот «десятки» холоден, стекла тоненько заиндевели, вокруг по снегу отпечатки детских и собачьих следов.
Осторожно постучала ногами по колесам, заглянула в салон — на приборном щитке мигал красный огонек сигнализации. Машина поставлена здесь по крайней мере ночью. Глупо, конечно, находясь за рулем, отправляться пить водку.
Огляделась — Веры нигде не видно. Должно быть, подгоняемая жаждой деятельности, я здорово опередила ее, вынужденную добираться сюда общественным транспортом. Неожиданный тайм-аут.
Что-то насторожило меня, какая-то не дошедшая пока до сознания мысль, связанная с машиной во дворе и пропавшим ее хозяином. Прогуливаясь вдоль дома, я перетряхивала это сочетание всевозможным образом, пока в голове не пошел процесс прояснения.
А начался он с недоумения. Дмитрий прибыл ко мне за оплеухой и адресом мастерской не безлошадным, это доказательств не требует. Вера или дожидалась его в машине, или от меня он направился к ней, это тоже очевидно — и с ее слов, и по ее информированности о содержании нашего разговора.
Сомневаюсь, чтобы Дмитрий ушел в подполье и бросил сестру на произвол судьбы, зная, что судьба будет к ней не ласкова. Но тем не менее он отсутствует и пока бездействует. Значит, случилось что-то непредвиденное. С ним случилось. И права Вера, бьющаяся с утра в тревоге о телефонный аппарат, — пропал Дмитрий так, что нет его нигде.
Кстати, и Веры что-то не видно. За это время сюда пешком можно дойти.
Я огляделась еще раз — ничего нового.
Подожду, ладно. Приедет. Ничего с ней случиться не должно. А если терпение кончится, его уже немного осталось — время дорого, сама вскрою квартиру Дмитрия к чертовой матери! Хоть тресни, надо убедиться, что вернулся он ночью домой. Домой, коль скоро машина его здесь! А что дальше — посмотрим, подумаем!
Я ковыряла сапогом снег у подъезда, на двери которого среди прочих значился нужный мне квартирный номер. Я чертила прутиком звезды на снегу и внутри каждой рисовала человека, располагая конечности по лучам. Я считала окна в этажах и вычисляла общее их количество, а Веры все не было. Нетерпение во мне росло, увеличивалась тревога, и это не могло продолжаться до бесконечности.
Прихватив из машины набор необходимых мне сейчас инструментов, я вошла в лифт и отправила его на нужный этаж, а доехав, сообразила, что слегка ошиблась, и когда затопала вверх по лестнице, в тишине пустой лестничной клетки прозвучало неожиданно:
— Татьяна!
Она сидела на верхней ступени лестничного марша, подвернув под себя полы длинной шубы, и улыбалась мне навстречу.
Яркие губы на бледном лице. Глаза жалкие настолько, что приготовленная для нее ругань комком застряла в горле и вылетела наружу приступом кашля.
— Татьяна, а я жду, жду! Она поднялась мне навстречу.
— Жду, жду! — передразнила ее, все-таки не сдержавшись. — Я тоже!
И, осознав нашу обоюдную глупость, буркнула, чтобы не рассмеяться:
— Показывай, где?
Не хотелось смотреть на нее, обрадовавшуюся мне, как спасительнице.
Дверь квартиры оказалась обычной, с единственным и тоже обычным врезным замком. Я, признаться, боялась увидеть на ее месте изделие из стали, а с такой долгой возни не будет.
Вера с изумлением смотрела на связку отмычек в моих руках. Отобрав подходящие, я пристроила их в скважину, и не более чем через минуту дверь под легким нажимом плеча подалась вовнутрь.
— Зачем так? — обрела она голос. — У меня ключ есть.
— Что за идиотство!
Я почти ненавидяще глянула, сдерживаясь изо всех сил. Даже не крутнула пальцем у виска.
В квартире было душно и дурно пахло.
— Двери прикрой! — проговорила я, не оборачиваясь. — И ни к чему, кроме дверной ручки, не прикасайся!
А встав на пороге комнаты, добавила, но уже по инерции:
— Лучше всего засунь руки в карманы.
Увиденное стоило потраченного времени. Лежащий на боку стол, разбросанные стулья, собранный с угла в гармошку палас и рвотная грязь на нем. На оголенном линолеуме небольшая, ровная лужица почерневшей крови, возле порога — пустая бутылка из-под водки и неподалеку от нее, в стороне, пистолет Макарова.