Еще один баловень судьбы
Шрифт:
— Следующим танцем будет вальс, — осведомила Антона через полчаса королева, — и Вы будете танцевать его со мной.
— Почту за великую честь, Мадам, — куртуазно поклонился Антон. — Но должен ли я танцевать его сдержанно или Вы позволите мне проявить чувства?
— Для чего мне Ваша сдержанность? — фыркнула Каролина. — Я всегда ожидаю от танца удовольствия…
Оркестр заиграл тот же самый вальс, что звучал на памятной вечеринке у Сан-Феличе. Шевалье де Фонтенэ встал с Каролиной в классическую позицию (ее левая кисть лежит на его правом плече, правая — на его левой ладони, а его правая кисть покоится на переходе от женской талии к панье — разновидности кринолина),
— Вам, Антуан, придется отвести или отнести меня к трону…
— Я предпочел бы отнести, — шепнул ей на ухо наглец, — но ваши подданные могут меня неправильно понять.
— Я тоже препочла бы побыть у Вас на руках, — шепнула в ответ королева, — но лучше подождать другого удобного момента…
На обратном пути в посольство Бернар, ла Крабер и их жены наперебой рассказывали Антону свои впечатления от его дерзости с великими мира сего.
— Вы буквально оттеснили короля от его жены, — хохотал Бернар.
— Подменили его, — хихикал ла Крабер.
— А как смеялась королева, когда Вы крутили ее по залу, — восторгалась Эрминия.
— А я заметила, — сказала угрюмовато Анриетта, — что леди Хамильтон тоже осталась под большим впечатлением от танца с тобой, Антуан.
— Жаль, что с нами Вы так и не станцевали, — сказала со вздохом Эрминия.
— До нас ли ему было… — буркнула Анриетта.
Ночью Антон проснулся от тихого прикосновенья. Он тотчас схватил ночного татя за руку и понял, что перед ним женщина.
— Это ты, Анриетта? — спросил он не слишком дружелюбно.
— Нет, — пискнула посетительница.
— Эрминия?! — удивился, но и обрадовался он. — А если Бернар вдруг проснется?
— Не проснется, — хихикнула отчаянная дама. — Я напоила его перед сном маковой настойкой!
— Тогда иди сюда, — распорядился заядлый бабник, — и покажи мне, как ты умеешь целоваться…
Глава шестьдесят восьмая. Дипломатические страсти
10 апреля в Неаполь пришли вести об одновременной высадке французских войск под командованием генерала Бонапарта на Мальте и в Египте, возле Александрии. "Ну, придурки! — разозлился Антон. — В прошлый раз эта авантюра кончилась уничтожением Средиземноморской эскадры Франции и сдачей Египетской армии туркам и в этот раз не будет ничего хорошего. Вряд ли правители европейских государств будут равнодушно взирать на экспансию Франции".
И точно: после известия о пленении мальтийских рыцарей (которых вскоре отпустили на все четыре стороны) и о разгроме мамелюков при Абукире король Неаполя (а вернее, королева) тотчас призвали во дворец французского посла и почему-то его атташе. Де Шовелен и де Фонтенэ явились и выслушали от Каролины (Фердинанд предпочел помалкивать) речь, полную возмущения и недоумения. Бернар попытался оправдать явную французскую агрессию против Османской империи и Мальтийского ордена, но не вполне уклюже (плетя слова о высших политических соображениях Директории, по
— Ваши королевские Величества! Позвольте мне добавить несколько слов к речи господина посла. Египет формально является частью Османской империи, но фактически им давно владеют мамелюки, которые даже не скрывают своих сепаратистских намерений. Султаны неоднократно пытались их свергнуть силой оружия, но им это не удалось. А сейчас после победы наших войск султан Селим будет обязан поблагодарить генерала Бонапарта за низвержение его недругов. Что касается Мальты, то мы наслышаны о жалобах коренных мальтийцев на орден Госпитальеров, узурпировавший власть на острове и жестоко подавивший несколько восстаний мальтийцев. Соответственно и в этом случае французские войска просто восстановили справедливость и вернули мальтийцам свободу. А рыцарей этих, кажется, готов принять к себе на жительство император России Павел Петрович…
— Ну, если дело обстоит именно так… — заулыбалась своему любимчику Каролина, — и если на обратном пути во Францию генерал Бонапарт не вздумает завернуть к нам для восстановления какой-нибудь справедливости, то мы снимем свои претензии к правительству Франции.
— Несомненно, это так, Ваше Величество, — поспешил восстановить свой статус де Шовелен.
— Хорошо, — подытожила встречу королева. — Вы можете быть свободны, мсье посол, а мсье де Фонтенэ я попрошу задержаться на некоторое время.
— Я тоже могу быть свободен, дорогая? — шутливо спросил Фердинанд.
— Как ветер, мой дорогой, — отдарилась шуткой Каролина. — Мы с Антуаном хотим обсудить личные дела одной моей подруги…
— То есть Эммы Хамильтон, — усмехнулся король. — И что ты нашла в этой простолюдинке?
Тем не менее, когда двери за послом и королем закрылись, Каролина вовсе не об Эмме стала говорить, а о себе.
— Ну, вот мы и одни, милый Антуан. Помнишь, что ты мне обещал на балу?
— Конечно, белла донна. Но прежде чем поднять Вас на руки, я спрошу: Вы уверены, что у этих стен нет глаз, а у дверей нет ушей?
— Конечно, есть, но это глаза и уши моих доверенных людей. И в данный момент они направлены в окрестности этой комнаты, а не внутрь ее.
Офигевая от внезапно сложившейся ситуации, Антон взял кисти Каролины в свои ладони и, глядя ей в глаза, стал их нежно поцеловывать и меж поцелуями говорить, говорить, говорить. Потом он обратил свои губы к ее векам, вискам, ушкам, перешел на нежную шею, а затем подхватил на руки драгоценную тушку и понес к единственной в комнате кушетке — где и сотворил тот акт, которого от него ждала венценосная особа. А через несколько минут по ее настоятельной просьбе еще один. И еще…
— Mein Gott! — горячо зашептала Каролина на языке детства. — Ich bin im siebten Himmel! (Я нахожусь на седьмом небе) Es ist wunderschon! (Это прекрасно) Du hast mir meine Yugend zuruckgebracht! (Ты вернул мне мою юность)…
Меж тем волнение среди европейских государей все разрасталось. Павел 1-й действительно принял у себя делегацию госпитальеров во главе с Великим Магистром и торжественно поклялся восстановить их в своих правах. Турецкий султан сменил статус извечного врага России на временного друга и разрешил проход Черноморской эскадре под командованием Ушакова в Средиземное море. Франц 2-й, властитель Священной Римской империи выразил послу Франции резкий протест и был на грани разрыва недавно подписанного мирного договора. Уильям Питт тоже посуровел, так как контроль Франции над Мальтой резко сузил операции флота Великобритании в Средиземноморье.