Еще один попаданец
Шрифт:
Разливали и пили умеренно - больше стакана за раз не наливали. Ели все, что хочется и на что глаз ляжет. Благо еды хватало, за глаза. Официант в ресторане расстарался и положил то, что надо для нормальной компании посидеть. Видно сам также путешествовал. С десяток котлет, палку копченой колбасы, жареную курицу, несколько бутылок "Столичной". У остальных было примерно то- же самое. Под хороший разговор как раз то, что надо.
О чем могут вести в купе поезда идущего на запад, четыре молодых командира? Впервые и возможно в последний раз видящие друг друга. Думаете о службе? Неправда, обо всем на свете. О чем только мысль посетит их светлую голову.
Разговор то разбивался на части, то снова становился общим. Чего мы только не коснулись. И авиацию разобрали и об артиллерии поговорили, и о стрелковом оружии слово замолвили. А уж артисток советского кино разобрали.... На части и обратно...
Ребята периодически выходили покурить на остановках на улицу или в тамбур. Головные уборы и портупеи давно перекочевали на вешалки. А гимнастерки и кителя расстегнуты. Я тоже выходил с ними за кампанию, остудиться. В соседних купе происходило примерно тоже, что и у нас. Выпивали, закусывали, обсуждали. Лишь семейные, наслаждались своим, отгороженным дверями купе счастьем. Если женские лица были радостными, то мужские явно наоборот. Они были скучающими и печальными. Остальное мужское населением им в этом сочувствовало. Постепенно смеркалось. За вагонным окном белоствольные рощи берез сменялись ельниками.
В тамбуре, за перекуром, разговоры продолжались. К ним присоединялись заинтересованные участники. Достигнув консенсуса по тому или другому вопросу, группы растворялись за дверями своих купе. Чтобы затем снова возникнуть там же, через некоторое время. Иногда через тамбур, в сторону вагона - ресторана, проходили другие пассажиры, и разговор сразу замолкал, чтобы продолжиться, как только закроется дверь вагона.
В купе застолье продолжалось. Пили за здоровье каждого из присутствующих и погибель врагов нашей страны. За Сталина, Родину и партию, РККА, каждый отдельный род войск, НКВД. Короче было единство органов и армии.
Меня алкоголь практически не брал, хотя я и пил наравне со всеми. Первым устал и лег отдыхать Чурилов, следом за ним Андрей. Чтобы не мешать отдыхать соседям, уступили для сна верхние полки. И смотрели, чтобы они случайно не упали с них. А сами сидели и тихо беседовали.
Сергей рассказал о себе. Оказывается, что он как и я из казаков (правда я, этого не стал афишировать). По призыву попал на службу в пограничные части. Остался на сверхсрочную. Полгода назад был направлен на курсы. Сейчас по окончании курсов, едет к новому месту службы.
Я рассказал биографию Седова. Поговорили за казачество. Нашлись общие темы по погранслужбе.
Сергей предложил спеть, я был только за. Он запел сильным и красивым голосом, а я подхватил давно знакомые и задушевные слова старой казачьей песни:
Когда мы были на войне,
Когда мы были на войне,
Там каждый думал о своей
Любимой или о жене.
И я бы тоже думать мог,
И я бы тоже думать мог,
Когда на трубочку глядел,
На голубой её дымок.
Но я не думал, ни о чём,
Но я не думал, ни о чём,
Я только трубочку курил
С турецким горьким табачком.
Сергей с удивлением поглядывал на меня. А мне уже было все равно, что он подумает.
Как ты когда-то мне лгала,
Как ты когда-то мне лгала,
Но сердце девичье своё
Навек другому отдала.
Я только верной пули жду,
Я только верной пули жду,
Что утолит печаль мою
И пресечёт нашу вражду...
Когда песня закончилась, Сергей ничего не сказал и не стал расспрашивать. Мы выпили, закусили, и я затянул "Казачий Романс"
Не для меня придет весна,
Не для меня Дон разольется.
И сердце девичье забьется
С восторгом чувств - не для меня.
И сердце девичье забьется
С восторгом чувств - не для меня.
Не для меня текут ручьи
Бегут алмазными струями,
Там девка с черными бровями,
Она растет не для меня....
– Вовк, а Вовк. Ты из казаков? Только не ври, ладно.
– Не знаю. Детдомовский я. А эти песни мне нравятся.
– Не хочешь. Не говори. Давай еще по чуть - чуть и споем чего?
– А чего не выпить. Давай - поддержал, я. Выпили. Спели пару песен, что знает с детства любой казак. А потом запели и у нас дюже хорошо получилось:
Как на быстрый Терек, на высокий берег
Вывели казаки сорок тысяч лошадей,
И устлали Терек, и покрылся берег
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить! ....
Конечно не Кубанский казачий хор, но тоже ничего. Особенно под выдающийся храп соседей, раздававшийся с верхних полок. Слаб человек. Стоит ему попасть в хорошую компанию и попеть хороших песен, как он теряет всякую осторожность. Вот и я так, забыл всякую осторожность , разговорился и распелся. Мне, честно говоря, уже было на все наплевать. Надоело бояться и ожидать неприятностей, накручивать себя изнутри. Что будет, то и будет. А пока живем, хлеб и вино жуем. Не знаю, что для себя решил Сергей, но, похоже, посчитал меня своим. Он захотел перекурить, и мы пошли в тамбур.