Еще один шаг
Шрифт:
Крик замер, никто не отозвался. Безучастный лес шумел тихо и монотонно, птичий грай был таким же, как и час тому назад, веселым и оживленным.
Валерка бросился бежать. Споткнувшись о пенек, упал, но сразу же вскочил и побежал дальше, в глубь леса, цепляясь корзиной за кусты, царапая руки и ноги. Сердце стучало гулко, стук его резко отдавался в голове. Во рту пересохло. Не смел оглянуться: а вдруг там, сзади, зверь?
Внезапно он услышал шорох. Сначала не поверил себе, замер, не смея оглянуться, но шорох повторился, сухой треск веток, покашливанье. Отец! Алешка! Они вышли
— Ну как? — ухмыльнулся Алешка. — Спрятался?
И радость и досада — все вместе отразилось на лице Валерки. Хотел ответить: нечего, мол, смеяться, я вовсе не прятался — и промолчал. Но Алешка не отставал!
— Спрятался?
— Не липни! — прикрикнул отец. — Чего ему прятаться?
Валерка молча опустил глаза. Белесые, выгоревшие на солнце брови нахмурились.
— Правда, Валерка? Чего тебе прятаться?
— Он, наверно, язык проглотил со страху, — съязвил Алешка.
— А вот и нет! — Валерка показал брату синий от черники язык.
— Ого, длиннющий, — усмехнулся отец, — да синий… Лучше не показывай. — И шепнул, чтоб Алешка не услышал: — Не бегай больше один, а то… ягод не найдешь.
— Не буду.
— Договорились. Гляди, вичка. Колючая.
Валерка переступил ветку вереска, усыпанную колючими листьями.
Солнечные блики скользили по тропке, двигались, теплые, светлые. Трава стала гуще, и тропа вдруг потерялась, но отец уверенно вел ребят, минуя дороги и стежки. Чем дальше шли, тем гуще и темнее становился лес, но вдруг деревья расступались — и прямо перед глазами открывалась круглая, в солнечных бликах полянка. Кое-где сверкали и ягоды, но отец шел все дальше и дальше.
Валерка, успокоившись, хотел спросить, как получилось, что Алешка и отец оказались так близко от него, но отец остановился среди поляны и, сняв корзину с руки, сказал:
— А ну-тко попытаем счастья… Тут, кажись, уродило.
Вся поляна была щедро засыпана ягодами; они висели крупными гроздьями, чуть влажные, серебристые, полные холодного вкусного сока. Ребята никогда еще не видели столько ягод в одном месте и даже чуть-чуть растерялись.
— Сколько их тут!
Алешка принялся срывать ягоды обеими руками. Валерка старался не отстать от брата.
Скоро дно в корзинках покрылось росной черникой.
Тонкие Алешкины пальцы неутомимо, легко и ловко отрывали густые гроздья, не трогая при этом листьев. У Валерки так не получалось, к тому же ему казалось, что смятые ягоды в корзину класть нельзя, ну, а выбрасывать жаль, и он их ел. В конце концов Валерка успокоился: Алешку все равно не догнать, а ягод в лесу хватит и на его долю.
ЗАНОЗА
Прошли добрых пять километров, а может, и больше. Мальчики устали, но признаться в этом не хотели. Особенно трудно приходилось Валерке; словно невзначай, вцепился он в отцовскую корзину и, пошмыгивая носом, старался идти с отцом рядом.
Пройдена поляна, еще одна, позади остался холмик и глубокий, с крутым спуском овраг, и вдруг открылось озеро, самое настоящее лесное озеро. Берег его покрыт кустарником, у самой воды высятся две невысокие замшелые скалы. Стоят они рядом, чуть склонясь друг к дружке. Озеро омывает их, а вокруг шумят и шумят зеленые сосны. Светит солнце, едва пробиваясь сквозь ветви.
Отец расстегнул ворот. В озере чуть колыхнулось его отражение: угловатые плечи, короткие усы, острый подбородок.
— Выкупаемся! — в один голос воскликнули ребятишки. Пока они не видели озера с его мягкими тенями по берегам, не слышали, как весело с камушка на камушек, через корчаги, вылезавшие из земли, журчат ручьи, они не ощущали лесной духоты. Но едва между кустов блеснуло озеро, едва они увидели его ближе, как духота стала невыносимой, не только идти, но и дышать стало невмоготу.
— Выкупаемся, да? — Валерка, не дожидаясь, пока отец разрешит, заметив лишь, что отец сделал едва уловимое движение, словно говорил: ладно, мол, давайте — сразу, боясь, что отец вдруг передумает, стал стаскивать с себя рубаху. Торопясь и не расстегнув все пуговицы, он никак не мог ее снять и потому сердился, рвал рубашку, и она не поддавалась.
— Что делаешь? А пуговицы? — Отец помог ему, и рубашка сразу же сползла с головы. Радостный, возбужденный, он похлопал себя по узкой груденке и, сняв портки, посверкивая черными пятками, побежал к озеру.
— Лешка, иди же!
— Сейчас. — Алешка, подпрыгивая на одной ноге, снимал с другой ботинок. — Я тебя догоню. Плыви.
— Погоди. Я сначала. А вдруг — ямы?
Отец составил корзинки, быстро разделся и, став с Валеркой рядом, сиганул с камушка головой вниз и тотчас скрылся под водой. Некоторое время его не было видно, только огромные радужные круги расходились во все стороны, и внезапно почти на самой середине озера выплыл, из воды показались его крепкие широкие плечи.
— Давай! — помахал рукой. — Плыви ко мне!
Огласив лес протяжным криком, Валерка с разгона упал на опрокинутые в озере деревья, разбил их отраженья, на части раздробил стволы и ветви. Алешка обогнал его. Валерка старался не отставать и сердито звал:
— Лешка, погоди же…
Но тот будто не слышал и плыл по-отцовски легко, саженками. Отец моргнул ему, и Алешка вдруг замешкался, перевернулся на спину, шумно выдохнул воздух, а Валерка, радуясь этому, обогнал его и подплыл к отцу.
— Перекинь меня.
— Залезай на закорки.
Валерка тотчас взобрался отцу на плечи и — раз! — с радостным визгом опрокинулся навзничь и с головой ушел в воду. Выплыв, обернулся к Алешке:
— Видал как!
— Знатно.
Озеро сразу ожило, по воде запрыгали, заплясали солнечные блики — оранжевые, зеленоватые, светло-голубые. Заколыхались в таинственной глубине озера тени окружавших его деревьев и кустов, закивали друг дружке чубатыми растрепанными головами. Давно такого не видело заброшенное лесное озеро, и оно тоже радовалось, играло, гоняло круги.