Еще один Валентинов день

Стюарт Энн

– Бросьте, Рафферти, – надулась упрямица, не желая сдаваться.

Но он невозмутимо стоял перед ней, протягивая руку:

– Ключи.

Хелен посмотрела вниз – на удивительно элегантную кисть, длинные ловкие пальцы, широкие ладони, крепкие запястья, тонкие старомодные золотые часы.

– Бандит, – прошипела она, выуживая ключи из забитой барахлом сумки.

Дойдя до машины, Джеймс открыл для спутницы пассажирскую дверцу – впервые за долгую жизнь мисс Эмерсон, – и это только усилило подозрительность. Хелен не привыкла, что мужчины придерживают

перед ней двери и подхватывают под локоток сильными твердыми пальцами, в общем, ухаживают. «Не нравится мне это. Хотя на удивление приятно. Наверняка демонстрирует галантность только для того, чтобы я не запрыгнула на водительское сиденье», – кипятилась Хелен, закрепляя ремень безопасности.

Потом с тайным интересом принялась наблюдать, как Рафферти устраивается рядом, скрещивая длинные ноги в тесном пространстве с надменным презрением циркового клоуна, вынужденного вползти в миниатюрное транспортное средство с двенадцатью приспешниками и шимпанзе впридачу. Джеймс долго и внимательно разглядывал приборную панель, словно оборудование космического корабля, и даже не потрудился пристегнуться.

– Вы ведь умеетеводить машину? – спросила Хелен.

– Я привык к большим автомобилям.

Рафферти повернул и удерживал ключ, пока стартер мучительно не заскрежетал, потом уставился в пол.

– А где сцепление?

– Оно не нужно. Это автомат. Вы уверены, что справитесь?

– Да.

Но не тронулся с места.

– Вы знаете, как обращаться с автоматической коробкой передач, да? Слегка подтолкните ручку в четвертое положение, и поехали. Все очень просто.

– Очень просто, – проворчал Рафферти и переставил рычаг переключения передач.

Машина рванула вперед, он утопил тормоз, Хелен ударилась головой о стекло.

– Потрясающе, – пробормотала она. – Лучше бы вам пристегнуться. Во-первых, того требуют правила. Во-вторых, что-то мне подсказывает, что ровная езда нам не грозит.

Почему-то казалось, что ремень безопасности так же чужд ему, как и автоматическая коробка передач. Осваивая механизм, Джеймс ругался себе под нос, впрочем, достаточно тихо, потом сосредоточился на дорожном движении.

– Дорога всегда так забита? – с ужасом спросил он. – Как, дьявол возьми, им удалось наделать столько машин?

– В Чикаго живет много народу, Рафферти, и почти каждый имеет автомобиль.

– Черт с ними, – рявкнул он и вырулил прямо перед огромным грузовиком.

Может, он вел не слишком умело, зато очень быстро. Они миновали пикап, по разделительной полосе избежали «мерседеса» и чудом не задели такси. Джеймс нависал над хлипким рулем, выглядя совершенно неуместно в маленьком автомобильчике.

– Не привыкли к иномаркам, да? – нервно поинтересовалась Хелен, хватаясь за ручку двери и невольно вдавливая ноги в пол всякий раз, когда хотелось нажать на тормоз.

– Не привык.

Рафферти резко вывернул руль, сворачивая за угол, и влетел на Элм-стрит. Может, в машинах он разбирался не слишком хорошо, но на местности ориентировался прекрасно, проехав по наикратчайшему пути, на обнаружение которого у Хелен ушли месяцы.

– Какой марки был ваш первый автомобиль?

Она пыталась восстановить дыхание и успокоиться, когда он молнией промчался между двумя огромными фурами.

– Старый «паккард», – пробормотал Рафферти и полез в карман за сигаретами.

– Нет! – воскликнула Хелен и более сдержанно добавила: – Я бы предпочла, чтобы вы не дымили.

– Только не говорите, что это автомобиль, свободный от курения, – сухо рявкнул Джеймс, на двух колесах свернув за угол.

– А смысл? Просто хочется, чтобы вы держали руль обеими руками.

– Тогда прикурите сами.

На мгновение Хелен онемела. Она ненавидела сигареты – эту отвратительную вонючую мерзость. Ненавидела курильщиков за токсичный дым и игнорирование вреда, наносимого легким окружающих. И все же мысль прикурить сигарету для Джеймса Рафферти, потом передать из своих губ в его, казалась невыносимо эротичной.

– Никаких сигарет, – категорически отрезала Хелен.

– Ничего другого я и не ожидал.

– Никогда не видела «паккарда». Это ведь самый роскошный автомобиль тридцатых годов?

– Угу, двадцатых и сороковых тоже. У меня была одна из последних моделей.

– Бьюсь об заклад, шикарная тачка.

– Огромная. И очень скоростная.

Лихач промчался через перекресток практически на красный свет, каким-то чудом не сбив пешеходов.

– Как считаете, не могли бы вы нестись помедленнее? – процедила Хелен сквозь зубы.

– Нет. Мне нужна сигарета.

– А вы знаете, как пагубно влияет курение на здоровье?

– А вы знаете, как курильщики ненавидят фразу о вреде курения?

– Езжайте помедленнее, и я не стану читать вам лекцию.

– Позвольте мне закурить, и я буду ползти, как черепаха.

Тупик. Оставшаяся часть пути прошла в тишине, перемежаемой только визгом тормозов и приглушенными вскриками ужаса. В конце концов Хелен сдалась: зажмурившись, стиснула сиденье обеими руками и вознесла горячую молитву небесному Отцу католического Спасителя своего детства. И не открывала глаз, пока автомобиль не затормозил прямо напротив ее ветхого здания.

– Где можно оставить эту табакерку? – проворчал Рафферти, тут же потянувшись за сигаретами.

– На стоянке, сектор Р. Просто вспомните мнемонику.

Хелен дрожащими пальцами отстегнула ремень безопасности. Денек, прямо скажем, выдался чертовски напряженным, а ведь едва перевалило за полдень.

– Что вспомнить?

Рафферти выключил двигатель, неуклюже повозился с ремнем безопасности и выбрался наружу.

– Ничего.

Хелен сама открыла дверь, не дожидаясь галантного жеста, и Джеймсу пришлось довольствоваться затяжкой чертовой сигареты. Она протянула Рафферти руку, понимая, что нужно от него избавиться. Понимая, что совсем не хочет с ним расставаться.