Еще одна чашка кофе
Шрифт:
Кошка невозмутимо зевнула.
Так в «Экипаже» появилась собственная кошка.
В день отъезда на Лешу было жалко смотреть, он буквально не находил себе места. Даже Теоне стало его жаль, и она искренне пожелала ему удачи на чемпионате.
— Смотри там, не подведи нас! — напутствовала Лешу Манана.
Услышав ее слова, Леша закивал, как ужаленный.
Никита пожал напарнику руку:
— Давай, Леха, ни пуха!
Леша вздохнул: да к черту! и уехал в Москву.
После отъезда Белкина Теона осталась в кофейне за главного бармена.
Однако несмотря на все трудности, она справлялась. Странное дело, но именно теперь, когда она осталась одна и на нее легла вся ответственность за кофейню, Теона поняла, что ей нравится то, чем она сейчас занимается. Она вдруг вспомнила, как назвала Лешину работу «подай-принеси», и ей стало стыдно. «Вот дурацкий у меня характер, — вздохнула Теона, — ляпну что-нибудь, а потом сама жалею…»
Ей было так неловко перед Белкиным, что она даже подумала, что к его приезду можно будет сделать ему какой-то подарок.
В итоге она решила устроить в «Экипаже» выставку ретрофотографий с видами старого Петербурга. Теона хотела посоветоваться с Данилой Суворовым насчет выбора снимков, но Данила три недели назад уехал на съемки в Карелию. В итоге Теона попросила совета у экскурсовода Марии, когда та забежала в кофейню.
— Отличная идея! Я помогу подобрать фотографии, — сразу согласилась Мария.
— Буду благодарна за помощь! Я этот город совсем не знаю и не очень его люблю, — призналась Теона. — А он, кажется, отвечает мне взаимностью!
— Понимаете, Петербург — своеобразный город. Он не сразу открывается, — улыбнулась Мария. — Хотите, я проведу для вас экскурсию и покажу свой Петербург?
Теона радостно кивнула, и они с Марией условились на следующий день отправиться на прогулку.
В этот майский вечер Теона была в кофейне одна. Небо затянуло тучами, послышались раскаты грома. А вскоре на город обрушился настоящий ливень и началась гроза. Пользуясь тем, что посетителей не было, Теона отлучилась на кухню, чтобы покормить кошку. Вернувшись в зал, она увидела, что у окна, за любимым столиком Белкина, который Леша называл «столиком Ники», сидит девушка.
Теона подошла к незнакомке:
— Что будете заказывать?
Но девушка, казалось, не слышала вопроса — она смотрела в окно.
Теона мягко повторила вопрос. Девушка по-прежнему неотрывно смотрела на противоположный дом на той стороне улицы. Теона кашлянула.
— Что, простите? — встрепенулась незнакомка. — Ах, да. Давайте, что там у вас… кофе.
— Какой именно?
— Не важно, любой! — отмахнулась незнакомка, не сводя глаз с улицы.
«Какая странная девушка!» — подумала Теона, вернувшись за стойку.
Петербург, как и предполагала Лина, оказался идеальной версией пространства для человека в состоянии полного отчаяния; этакой своеобразной шкатулкой, в которую можно было запечатать свое несчастье и скрыться от посторонних глаз.
Ее никто здесь не знал, и Лина могла погрузиться в одиночество, не опасаясь, что ей придется отвечать на чьи-то вопросы о ее прошлом, настоящем, планах на будущее. Не было у нее ни прошлого, о котором бы она хотела говорить, ни полноценного настоящего, а будущего — и подавно.
Лина не знала, насколько затянется ее последнее путешествие и как быстро она сможет осуществить то, что составляло смысл ее жизни в последние годы. Приехав в Петербург, она сняла скромную однокомнатную квартиру в спальном районе на окраине и почти сразу устроилась на работу медсестрой в ближайшую больницу, что с ее медицинским, хотя и незаконченным высшим образованием оказалось не сложно.
В больнице она ни с кем не сближалась и, хотя была исполнительна и трудолюбива, держалась со всеми сухо и отстраненно. Учитывая ее нелюдимость и внешнюю неприметность, коллеги не проявляли к ней интереса. Лишь однажды, после сложной операции, во время которой Лина ассистировала молодому хирургу, тот, удивившись ее компетенции, поинтересовался, откуда у нее такие знания, и спросил, почему она не получила высшее образование.
Лина пояснила, что училась в медицинском институте, но ушла из него незадолго до защиты диплома.
— Почему? — удивился доктор.
Лина пожала плечами: так сложилась жизнь. Больше в разговоры с коллегами она не вступала. Это был ее выбор — стать невидимкой для всех.
Несколько лет назад она даже постаралась стереть любую внешнюю индивидуальность и сознательно отказалась от собственной привлекательности. В какой-то миг внешность перестала иметь для Лины хоть какое-то значение. Длинные волосы, платья, каблуки, красная помада, улыбка, а главное, наивность в глазах — все это осталось в прошлом, в той, разбитой жизни. Лина равнодушно обрезала волосы, отказалась от косметики и нарядов, влезла в бесформенные свитера и джинсы и навсегда перестала улыбаться. Бледное, усталое лицо, потухшие глаза — обычная девушка из толпы.
Ее жизнь в Петербурге была скучна и монотонна — с работы домой и снова в больницу. Лину не интересовали ни архитектурные красоты города, ни музеи, ни новые знакомства — ничего, кроме единственной цели — найти того человека.
Ей нужно было найти его во что бы то ни стало. Она выслеживала его, как охотник подстерегает дичь. И вот однажды, через два месяца после приезда в Петербург, в мае, она вышла на его след.
Она шла по набережной, повторяя его адрес, который заучила наизусть. В воздухе парило, как бывает перед скорой грозой, небо затянули тучи.
Увидев этот старый дом на одной из тихих улиц в самом центре города, Лина почувствовала, как бешено колотится сердце.
Она обошла дом, вглядываясь в окна, пытаясь угадать нужные ей. А потом она заметила на противоположной стороне улицы кофейню. «Экипаж» — прочла на вывеске Лина и зашла внутрь, чтобы переждать подступившее волнение, справиться с ним.
В этот час в уютной кофейне никого не оказалось. Лина села за столик у окна и замерла. Из большого окна прекрасно просматривался дом напротив и предполагаемые окна нужной ей квартиры. От волнения или от духоты Лине вдруг стало трудно дышать. Она не сразу услышала вопрос официантки, кудрявой брюнетки в красном берете, спросившей, что ей принести. Когда девушка повторила вопрос, Лина отмахнулась: принесите чашку кофе.