Ещё тридцать восемь кошек до сорока
Шрифт:
– Что это у нас в бухгалтерии такое случилось, а? Ну, неописуемо трудно дышать! – простонал Матвей Александрович, подходя к заветной двери, за которой по-прежнему невозмутимая Нина Ивановна, широко распахнув все окна утешала Дашку.
– Ниночка Ивановна, я хотела уборщице флакончик отдать. Она жаловалась, что в курилке очень сильно пахнет и запах табачный ничем не перебить. А я же знаю, что ЭТОТ запах, – Дашка покрутила в воздухе рукой, – Перебивает вообще всё! Ну, вот… принесла, а уборщицы ещё на месте не было. Но флакон в сумке стоял!
– Кошелёк? Кошелёк у тебя там был? – уточнила Нина Ивановна. – Ты же знаешь, что у нас иногда кто-то деньги таскает!
– Нее, кошелёк и смартфон с собой ношу, как раз после тех случаев! – Дашка мысленно поблагодарила воришку, благодаря которому ей удалось, не вызывая подозрений эвакуировать из сумки нужные ей вещи.
– Вот! Вот! Матвей Иванович! У нас опять воришка активизировался! – Нина Ивановна отлично знала, что лучшая защита – это нападение, а лучшее нападение – сразу в горло! К Дашутке в сумку залезли за кошельком! А всё вы!
– Да я-то что! Я не лазил! – открестился директор, напоминая собой Вовочку из анекдота, который утверждает, что Карфаген разрушил точно-точно не он!
– А кто требует, чтобы бухгалтерия была всегда открыта? Вы? Вы! И не отпирайтесь! – Нина восседала на подоконнике и дышала туда, а директор, уже немного ошалевший от паров неизвестного парфюма, послушно кивая головой, галсами продвигаясь к двери. Правда, у спасительной двери был изловлен и возвращен обратно – обсуждать задвижку до победного конца.
Ни он, ни Нина не обратили внимания, что Дашка куда-то выскочила, а потом так же незаметно вернулась за стол, почему-то весьма и весьма довольная.
– Кто бы знал, как мне, оказывается, нравится быть в засаде! – размышляла Даша, автоматически вбивая данные с накладных в программу. – Хорошо бы ещё всё получилось!
Впрочем, у неё и сейчас были причины собой гордиться.
Одна из причин в мужском туалете остервенело измыливала остатки мыла, стараясь смыть с пальцев правой руки эту неописуемую вонь!
Вторая причина тихонько лежала в некой папочке, поджидая своего часа.
А третья причина торопливо давала распоряжение завхозу:
– Сделай ты им задвижку, как они просят! Нет, внутри! Самому хочется засовчик снаружи приспособить, задвинуть и забыть, но пожарники не одобрят, а Нина, когда выберется, так и вовсе пополам перекусит! Так что ладно, делай внутри…
Матвей Александрович отправился к себе и на полдороги вспомнил о своих проблемах.
– Не найдём договор – это конец! – тяжелой поступью очень уставшего человека он шагнул к себе в кабинет. – Всему конец!
– Ой, Матвей Александрович, тут вам документы на подпись положили! – защебетала его секретарша.
– Давай! – угрюмо кивнул он.
Открыл папку, мрачно воззрился на какие-то дурацкие бумажки, сердито оттолкнул от себя.
– Бред какой-то! Какая мне сейчас разница! – он хотел закрыть папку, но плотная обложка была надорвана и грозилась лопнуть от малейшего движения. – Чего это? Не понял… – он потянул вверх наружный пластиковый слой, увидев под ним такие знакомые листы!
– Договор? Оригинал? Да! Он! На месте! Счастье, счастье какое! Так, стоп… А откуда он тут под обложкой?
Матвей отлично знал эту папку – его зам ходил с ней постоянно, таскал в ней все документы, хотя любой другой сотрудник просто в руки бы взял и принёс.
–Занудище! – смеялись над ним Женька и Артём. – Сухарь с папочкой!
– Виктор? Прятал договор в обложке своей любимой папки, с которой не расставался? Умно! Но зачем? Подставить Женька? Или…
Вот уж что-то, а просчитывать варианты Матвей умел отлично. Его личная миниатюрная паранойя, возникшая после множества пакостей от бывшего партнёра, подняла змеиную голову и старательно напомнила ему о том, что Виктор вообще-то начинал работать именно с Марковским, о том, что он сам Витькой был категорически недоволен – ему нужны были результаты, а не педантичное занудство, да ещё внезапно вспомнилось, как Виктор требовал личный комплект ключей от Женькиного сейфа, требовал настырно и почти истерично, словно от этого очень многое зависело.
– Вот так вот, да? Это ты меня, милый друг, закопать решил, а к Марковскому в дамки перескочить? Ты ему огромный договор на блюдечке с голубой каёмочкой, а он тебе процент, место первого зама, а то и вовсе партнёрство? – злобно шипел Матвей. – Ну, погоди же у меня!
Дарья демонстративно безмятежно постучала в директорскую дверь, хотя внутри всё тряслось и дрожало.
– Можно? Мне Нина Ивановна велела вам отдать… – она протянула скрепленные листы бумаги, краем глаза увидев распоротую папку, которую сама же и подрезала, быстро вложив под обложку договор, пока Виктор отмывался от запаха, а секретарша умчалась за кофе для Матвея.
– Дарья, уйди! – рыкнул директор. – Вон отсюда! Не до вас с Ниной!
– Как скажете! – беззвучно рассмеялась Дашка, правда, только после того, как плотно закрыла дверь в кабинет. За дверью начальство зверело и дичало, порыкивая в предвкушении разоблачения гада ползучего.
Сам вышеупомянутый гад, чувствуя себя парфюмерным скунсом, перешел на чистку пальцев найденным в туалете порошком для дезинфекции сантехники.
Нина Ивановна с довольным видом наблюдала за завхозом, старательно прикручивающем к двери задвижку.
А сама Дарья шла по офисному коридору, первый раз ощутив себя… нет, вовсе не серой мышкой, и даже не просто кошкой, а довольной жизнью, отлично поохотившейся кошкой, да ещё такой, которой удалось остаться невидимкой!
– Невидимка-кошка, это просто верх охотничьего искусства, – рассмеялась Дашка. – И я себя в нём люблю!
Вопли Матвея заполнили не только его кабинет и близлежащие помещения, нет, они долетали даже до самых отдаленных уголков офиса, распугивая сотрудников по рабочим местам.