Есель-моксель (несерьезные рассказы)
Шрифт:
Не успели Куколяшев с Надеждой сесть в машину, Егор начал с "головой" договариваться.
– Такую королеву физиономией об ветер возить - это вопиющая бесхозяйственность к достоянию государства. Ведь мягкие прелести тазобедренных частей все кочки на дороге соберут. Такие богатства на руках переносить надо.
– Ботало ты.
– А коленки! Чистое дорожно-транспортное происшествие. Руки так и норовят руль бросить и потрогать, несмотря на возможную аварию. Хорошо, если мордой об столб дело кончится, а если в сердце любовь саданет? Оно у меня без того натруженное.
Однако,
– Но-но!
– кокетливо загородила аварийные прелести Надежда.
– С головой не договорившись, к заднице не лезь.
– Это верно! Женщинам обязательно надо поначалу мозги запудрить. Знаешь песню:
Все бабы спят, им жабы снятся.
Лишь только я один сидю.
Возьму-ка зонтик прогуляться,
Себе сужетик подыщу.
– Ну ты даешь!
– похвалила сольное пение Надежда.
Вдохновленный кавалер заорал во все горло:
Вот он идет, на ем калоши.
И плащ накинут в рукава.
Фуражка мягкая на вате,
Чтоб не озябла голова...
Надежда в долгу не осталась, грянула в ответ:
Эх, девки, бяда
В нашем переулке.
Мужик бабу продавал
За четыре булки!
– За четыре булки меня не продавали, а за сто рублей вторая жена променяла. Я ее с хахалем за ноги в кровати поймал. Хахалю - пинков и по мордасам, ее давай стыдить: ты че, шалава, опупела?! Она бесстыжие зенки вылупила и говорит: "Он на сто рублей больше тебя получает, а в остальном вы все одинаковые". Вот халда была!
– Баб вы мастера хаять! А сам-то, сам! Инфарктник уже, а все "сужетики" по коленкам нашариваешь.
– Против такой королевы разве утерпишь?
За светским разговором они проскочили заправочную, спохватились у ворот гаражного кооператива.
– О, - присвистнул Егор, глянув в зеркало заднего обзора.
Мотоцикл на привязи не просматривался. Вот тебе и "все бабы спят, им жабы снятся"!
– Где его потеряли?
– сделал удивленное лицо Егор.
– Что значит обворожительная женщина! Весь ум из головы долой!
Возвратившись, застали Николая, зло толкающим мотоцикл.
Его "потеряли", можно сказать, не найдя. Трос оборвался на старте. Егор, очутившись рядом с Надеждой, забыл элементарную вещь: взял на прицеп трогай помалу. А он, одурманенный загорелыми прелестями соседки, рванул с места в карьер.
– Ну что, - зло спросил Николай Егора, - с головой договорился, скоро к заднице перейдешь?
– Дурак!
– закричала Надежда, высунувшись из машины.
– Ты за кого меня, Никола, принимаешь?
– искренне возмутился Егор.
– И в мыслях не было. Я после инфаркта, знаешь, водила какой. Одна дорога в голове. Цепляй по-новой и не выдумывай околесицу.
– У тебя, как я погляжу, только на словах инфаркт.
– Тебе бы такое. Ходить по-человечески не могу. Как рак пячусь...
"Следующую жену из Раков буду брать, - думал Николай, тащимый на прицепе.
– По гороскопу идеальная для меня супруга".
Но вдруг вспомнил мудрую формулу из рассказа Шукшина: "Жену выбирай, не выбирай, - все равно ошибешься..." - и крепко засомневался в целесообразности обмена шила на мыло.
БРАЧНЫЙ КОНТРАКТ
– Во, на Западе цивилизовано!
– пришел на кухню с газетой Арнольд Петрович Затеряев. На его лице выделялись допотопной оправой "плюсовые" очки и двухдневная пегая щетина.
– Прежде чем брачную ночь открыть, навалиться друг на друга с объятиями, они контракт заключают: что и как, если вдруг любовь сдуется.
– Любовь прошла, завяли помидоры, детей об стенку, нам с тобой не по пути!
– засыпая картошку в суп, пропела Ангелина Ивановна.
– Умные люди, не чета нам, знают, что брак может быть с брачком. Твой кореш, Лагутин, двадцать лет сюсюкался с Наташкой "кошечка" да "лапочка", по всякому вопросу готов был ее в задницу целовать, а начали разводиться, из-за каждой драной тряпки глотку рвал!
– Этой стерве дай волю, она без трусов бы оставила!
– У вас все бабы стервы!
"А нет что ли?" - едва не вырвалось у Арнольда Петровича, но вовремя прикусил язык. Отсек торопыгу от скользкой темы. Повернул повестку дня в другую сторону.
– Гель, а давай свой брачный контракт составим, - Арнольд Петрович приготовил авторучку и лист бумаги.
– Сивый мерин весь, а туда же - прицел на Запад подавай. На кой нам контракт?
– Кому что принадлежит наметим. Понарошку... Холодильник, например, кому запишем?
– Мне, естественно!
– без секундных раздумий отрубила Ангелина Ивановна.
– С каких это чебурашек?
– Мы когда его брали? Когда я в положении ходила.
– Ну, - Арнольд Петрович не мог взять в толк, к чему клонит жена.
– Загну. Ты в это время с Лизкой-путанкой скочетался. Забыл?
– Че ты утей гонишь! "Скочетался" я, видите ли...
– Че-че! Кабче! Я с пузом сижу, как памятник изобилию, а он придет затемно и духами Лизкиными за версту разит. У нее одной "Сальвадор Дали" был.
– Мы вечеровали тогда, - быстро нашелся Арнольд Петрович, - как раз "ноль седьмой" заказ осваивали, неисправности валом были. А с Лизкой стол в стол сидели. Нехотя провоняешь.
– Мы с тобой сидели тесно, забеременела честно. Ты мне, сивый мерин, не развешивай лапшу про сверхурочный труд. Не первый год замужем.
"Нужен был Лизке мерин", - подумал Арнольд Петрович, но проглотил не имеющее под собой почву оскорбление и, крепя сердце, записал холодильник в графу "Геля".
– Кухонный гарнитур скажешь тоже тебе?
– с вызовом перешел к дележу следующей недвижимости Арнольд Петрович.
– Он, если помнишь, на мои деньги, что на шабашке заработал, куплен.
– А доставал кто? Мне его Галка Морозова сделала. Которую ты в подсобке зажимал. Она все рассказала.
"Вот шалава!
– с горечью подумал Арнольд Петрович.
– А ведь не отбивалась, наоборот, - к себе зазывала. Слон в юбке!"