Ешь. Молись. Разводись
Шрифт:
Я не готов обсуждать наши действия в таком тоне, но я всё понимаю.
– Нет, я сразу ей сказал, что ты мудак, но чтобы…
А вот это враньё, Богдан Романович, враньё. Это вы её, в том числе, толкали ко мне и к этой свадьбе. Вы постоянно девочке говорили – посмотри, посмотри какой мужчина, Арсений Северов, как прекрасно было бы породниться с таким семейством. Было? Было.
Я не произношу вслух, но мы с Богданом столько лет знаем друг друга, что легко читаем мысли. Он мрачно усмехается.
–
От сучки беременной разгоняюсь мгновенно от адового льда до температуры солнечной короны. Твою мать, какого хрена? Я давал повод?
Блядь… давал. Это я изменил. Я.
Но я не позволю называть любимую женщину сучкой.
– Богдан Романович, я бы попросил…
– Я бы тоже тебя попросил. А был бы помоложе еще и пиздюлей навешал тебе, сосунку. Что мне теперь прикажешь делать? Я думал, оставляю дочь единственную в надежных руках, а это вот всё, что?
Мы в больничной палате. И он под капельницей. И прогнозы херовые.
И я бы мог подождать пока он… Но я не настолько мудак всё-таки.
– Вы же знаете, что я не брошу Люду.
– А ты брось! Брось, понимаешь? Оставь её в покое. Не маячь на горизонте со своей помощью. Пусть найдёт нормального помощника. Нормального мужика, который возьмёт её, со всеми её тараканами и заберёт себе. Присвоит. Чтобы больше такие мудаки как ты даже не смели рядом стоять с ней.
Да я-то готов. Сам бы ей нормального мужика нашёл, если бы мог.
– В общем, я вам озвучил расклад…
– То есть то, что ты бросаешь мою дочь и внука называется – озвучил расклад? Весело. Ладно, с остальным что? Я в твою контору бабла вложил немеряно.
– Я готов всё вернуть.
Это, конечно, кабздец как сложно и, по сути, полный крах всего, что я имею, но – да. Я готов.
Приятель, один из компаньонов, с которым я накануне обсуждал это дело просто покрутил пальцем у виска.
– Прости, Север, но ты реально… долбанутый. Из-за…
Он не договорил, зная, что за любое слово не в тему я могу хорошо втащить.
И на самом деле дай бог каждому иметь то, ради чего можно отказаться от всего на свете.
Любовь?
Нет, этого мало.
Жизнь.
Да, жизнь, в которой хочется жить, а не существовать. Чувствовать, дышать, наслаждаться ароматами, цветом неба, яркостью красок, вкусом раф кофе.
– Работай дальше, Север, с моими активами. Сына у меня всё равно нет. Дочь с грудным ребёнком бизнес не потянет. Но, смотри, я тебя, сука,
Всё будет хорошо. Я не мразь. Я, конечно, не кину ни тестя, ни жену. Бывшую.
Я не пил раф уже три месяца.
Скоро Новый год.
Ветер в Питере пронзительный и острый как бритва.
Он режет мою жизнь на «до» и «после».
Три месяца без рафа.
Три месяца без тепла.
Три месяца без новостей.
Нет, я знаю, что она развелась. Разменивает квартиру. Королькевича кинули с выборами, и балерина упорхнула в Сочи, где набирают какую-то новую балетную труппу.
Милана одна. С детьми. Всё также периодически появляется на телевидении. Выглядит отлично. Она стала еще красивее. Я вот думаю, это страдания по любимому так украшают, или что?
Я не могу больше. Физически не могу.
Процессы запущены. Скоро всё устаканится. Я буду свободен.
Я сделал не так, как она хотела, но мне плевать.
Я сделал так, как хочу я.
И теперь мой ход.
Чёрные начинают и выигрывают. Или белые.
Приехать прямо к ней домой – верх наглости. Но я хочу и могу себе это позволить.
Покупаю букет.
Главное, что я запомнил – не пионы. Пионы принёс бывший, когда рассказывал об измене и разводе.
Розы. Алые розы. Много.
Может, это пошло, но мне плевать.
Я хочу эту женщину.
– Здравствуйте, а вы к маме? – миловидная девочка-подросток, очень похожая на Милану открывает дверь и краснеет.
– Да, добрый день.
– А мама уехала.
И мне даже не стоит спрашивать куда.
Как там пел Костя Кинчев? Трасса Е-95? Моя молодость.
Сейчас уже и траса другая, и песни.
Как же мы разминулись, Милана?
А ведь я даже не остановился, чтобы выпить раф! Может, в этом проблема?
Глава 40
Санкт-Петербург у нас под ногами. Адмиралтейство. Зимний дворец. Исаакий. Нева.
Секс.
Секс на крыше. Секс в вечном городе.
Секс, который возносит на небеса.
Он внутри. Его глаза в моих глазах. Его мысли в моих мыслях.
– Дай мне себя, раскройся, ну? Давай, девочка…