Эскортница
Шрифт:
– Я тоже всех люблю! Просто обожаю! Завтра бежим?
– Я бы с радостью, но у меня собеседование в юридической фирме «Осадчий и партнеры». Мечтаю попасть туда на летнюю практику.
– Это круто?
– Очень! Хотя шансов мало. Думаю, они равняются нулю, учитывая, что я пока никто.
– Тут ключевое слово «пока».
– Да, именно. Опыт будет хороший. Подышу с ними одним воздухом, напитаюсь умом. Поглазею. И… ты не против, если я надену тот твой брючный костюм? – Свожу брови вместе. – Буквально на пару часов.
Наира упирает руки в бока, хмурится. А затем смягчается и смеется:
– Конечно, можно, моя честная «не шлюха»! Тетя Наира поможет и одолжит одежду, купленную на грязные деньги. Тетя Наира насосала!
– Перестань! – смеюсь я, тоже развеселившись. – Я так не думаю.
– Знаю. Давай уже заканчивать и ко мне! Устроим показ мод.
Глава 2
В кабинете довольно прохладно, я зябко потираю плечи и ежусь. Зубы стучат, мышцы сокращаются в попытке согреть тело. Борюсь с собой, опасаясь показаться невежливой. Дверь резко распахивается, заходит мужчина. Я вижу крупный силуэт, но лицо остается в тени. Тут же вскакиваю и представляюсь:
– Драгунская Алина Мирославовна. Добрый день. Я жду Андрея Евгеньевича, я его новый ассистент.
Пульс частит. Андрей Евгеньевич Осадчий – мой абсолютный кумир, я со школы мечтала попасть в его юридическую фирму. Обычный человек из простой семьи учителей, как и я. Он добился невероятных высот уже к тридцати. Я об стенку разобьюсь, но сделаю так же.
– Привет, Алина. Знаешь, в чем будут заключаться твои обязанности?
Распечатка, сканирование, разбор доков по папкам?
– Да, вполне.
– Это хорошо. Раздевайся.
– Что?
– Глухая? Или ты думала, будто способна на что-то большее? Снимай платье или выметайся отсюда.
Швыряет в пот, тело покрывается ледяной испариной. Я тянусь к молнии на платье, пронзает дикий страх. Открываю глаза в полной темноте и пялюсь в черноту. Холодно. Трясет от холода! Где одеяло? Никак не могу нащупать.
Это ж надо такому присниться! Бедный мой разум. Видимо, сказалось нервное перенапряжение: прошлый вечер с Наирой, ее истории из жизни наложились на утреннее собеседование в юридической фирме, где все прошло быстро и банально: я переговорила с помощницей Осадчего, оставила контакты и ушла, находясь в полном восхищении от здания и атмосферы в его стенах. Самого Андрея Евгеньевича не видела, разумеется. Меня дальше приемной не пустили. А тут такое! «Раздевайся».
Треш.
Но как же некомфортно! Неужели я от страха настолько вспотела? Трогаю простыни – они мокрые и ледяные. Натурально мокрые. Соскакиваю с койки и включаю свет: Вера и Соня делают вид, что крепко спят. Трясет. Отопление в городе выключили еще на той неделе, и в комнате дубак. Одеяло валяется в дальнем углу.
Матрас пропитался насквозь.
Меня опять облили во сне.
Слезы наворачиваются. Время – полночь, обычно я рано встаю и рано ложусь. Сплю крепко как сурок. Створка моего шкафчика закрыта неплотно. Сердце рвется.
– Алина, выключи свет! Сколько можно издеваться?! – жалуется Вера, невинно потягиваясь. – Я жалобу на тебя накатаю!
Я кидаюсь к шкафу, открываю, щупаю ткань дико дорогого костюма, что взяла у Наиры. Черные пиджак и брюки в белых мокрых разводах.
Накатывает отчаяние.
– Боже, за что? А если с вами так?
Решительно открываю соседний шкаф, чтобы так же испортить их одежду, но соседки махом спохватываются. Соскакивают с кроватей и вдвоем кидаются на меня.
Через час я сижу в комнате коменданта и потираю исцарапанные плечи и шею. Голова трещит, они мне чуть волосы не проредили.
Глубокая ночь. Это не первая наша стычка. На второй неделе учебы меня связали простынями и разрисовали лицо маркером. Тогда я допустила ошибку – пожаловалась. С тех пор меня невзлюбили. А второго шанса произвести первое впечатление не бывает.
Комендант врывается в кабинет и падает в скрипящее кресло.
– Драгунская, что опять?
Он устал, хочет спать и злится. Кажется, мы перебудили всю секцию.
– Лев Леонидович, переселите меня в другую комнату, – шепчу я. Моргаю. Добавляю с жаром: – Лев Леонидович, переселите, пожалуйста! Хоть к кому. Хоть к пацанам, блин. Мне по фигу уже. Не могу больше.
Старшекурсницы и лучшие подружки не обрадовались, когда к ним в комнату отправили третью. Началась травля. То спать не дают перед экзаменами, то конспекты испортят, листы повыдирают тайком, я перечитываю и понять ничего не могу. То продукты выбросят или пересолят так, что невозможно есть. Обычно я справлялась. Но сегодня нервы сдали, сессия усилила восприятие.
– Куда я тебя переселю? Битком всё! Ты новенькая, постарайся найти общий язык с более старшими девочками. Подружись.
– Я пыталась!
– Алин, ты ведь сама все понимаешь. Я и так пошел навстречу и подселил тебя в комнату, рассчитанную на двоих. Место тебе не положено. Я сжалился, а ты словно не ценишь.
Краснею.
– Я благодарна вам, но…
– Ты учишься на коммерции. Если можешь позволить себе платить за учебу такие деньжища, то и на жилье должно хватать.
Качаю головой.
– Алин, постарайся больше не привлекать внимания. Дойдет до деканата, мне сделают выговор, что пустил нелегала. Ты вылетишь из общаги быстрее, чем в ладоши хлопнешь. Без шансов на возвращение.
– Я поняла. Простите.
Поднимаюсь с места и выхожу в коридор.
В комнате по-прежнему холодно. Закрываю форточку, переворачиваю матрас, перестилаю простыни.
– Алин, всё нормально? – Егор чуть приоткрывает дверь, но зайти не решается. Широко зевает.
Он неплохой парень, предлагал прогуляться пару раз. Но после опыта с Динаром я предпочитаю не заводить интрижки там, где живу.
– Норм, спасибо за беспокойство.
– Они опять херней маются? Дуры.
Быстро качаю головой. Глаза режет, нос щиплет, но плакать я не стану. Не дождутся. Всхлипываю и хмурюсь. Андрей Евгеньевич – не тот, что из моего сна, а нормальный – в одном из интервью сказал, что нельзя показывать слабость. Особенно тем, кто сильнее.