«Если», 1996 № 04
Шрифт:
Подобное снаряжение необходимо для тех, кто достаточно богат, чтобы ездить в экипаже по ночному Танферу, но недостаточно могуществен, чтобы украсить дверцы экипажа чем-нибудь вроде герба Владычицы Бурь.
Большинство аристократов разъезжает в сопровождении эскорта. Нас сопровождали гролли, помахивавшие своим излюбленным оружием — дубинками в дюжину футов длиной, для меня, к примеру, совершенно неподъемными.
Мы с Морли забрались внутрь, Дотс высунулся в окно и велел Краску трогать. Экипаж покатил в ночь.
— Полагаю, у тебя есть план? — поинтересовался
— Спрашиваешь! Между прочим, я еще и поэтому обратился к Чодо. Его парни знают логово Красавчика, а я там никогда не был. Да и ты тоже.
Я фыркнул. Остаток пути прошел в молчании.
34
В этот час в городе гоблинов было тише, чем в могиле. Такое впечатление, что у гоблинов очень поздно ложиться и вставать посреди дня заведено испокон веку. Мы прибыли вскоре после того, как большинство обитателей города погрузилось в сон. Улицы были не то чтобы пустынны, но на прохожих можно было не обращать внимания. Они делали вид, что не замечают нас, поскольку принадлежали к презираемой касте стервятников.
Появись мы на двенадцать часов раньше или позже, нам угрожали бы неприятности: мы рисковали бы встретиться с куда менее трусливой публикой.
Мы свернули в переулок, настолько узкий, что экипаж едва в него вписался, а когда достигли места, где можно было открыть двери, Краск велел нам выходить. Мы подчинились. Он отогнал экипаж обратно в переулок.
— Вот наша цель. — Морли показал на четырехэтажное здание в сотне ярдов вниз по улице. — Логово Красавчика. Дома вокруг снесены специально, чтобы никто не мог подобраться незамеченным. Мы все устроим так, что нас он не заметит.
— Здорово. — Под самой крышей здания светились два-три окна. — Морли, ты просто гений.
Постройки города гоблинов лет на пятьдесят — сто старше хибар вроде «Приюта рыбачки». В большинстве случаев это заметно с первого взгляда. Однако в былые дни строили из кирпича, поэтому цитадель Красавчика представляла собой весьма крепкий орешек. Достаточно сказать, что для того, чтобы стоять прямо, ей не требовалось подпорок.
Небо на востоке начало светлеть.
— Дорис и Марша взберутся на крыши ближайших зданий, — сообщил Морли, — и сбросят веревки. Краск, Сарж и Кровосос поднимутся с одной стороны, остальные — с другой. После чего мы…
Он излагал свой план до тех пор, пока я не заметил:
— Чушь собачья.
— Ты предлагаешь войти через парадную дверь и пробиваться наверх?
— Ничего подобного. Знаешь, если бы мне не надо было задать кое-кому несколько вопросов, я бы просто устроил пожар на первом этаже. Пламя потянуло бы наверх, как дым в печной трубе.
— Но ты же хочешь задать свои вопросы, верно? То-то и оно. Готовы? Тогда вперед.
Дорис и Марша, которых мое мнение ничуть не интересовало, давно уже скрылись во мраке.
Мы преодолели приблизительно половину расстояния, когда из парадной двери здания вышел человек. Засунув руки в карманы, он глядел себе под ноги,
— Бруно, — прошипел я.
Человек развернулся и опрометью бросился обратно.
Тренькнула тетива. Для выстрела навскидку получилось неплохо. Стрела вонзилась Бруно в левую руку. Он пошатнулся, однако устоял на ногах и побежал еще быстрее.
— Дьявол с ним. Потом поймаем. Его мне тоже нужно кое о чем спросить…
Я не договорил. Краск выстрелил, последовав примеру Садлера. Стрела вонзилась Бруно в спину, дюйма на три ниже плеч. Садлер подбежал к раненому и оттащил его в темноту.
— Большое спасибо, — процедил я.
Краск даже не повернулся в мою сторону.
Дорис и Марша, которые благополучно забрались на свои крыши, скинули нам веревки. Между тем свет в окнах погас.
— Справишься? — поинтересовался я у Плоскомордого.
— О себе беспокойся, Гаррет. Меня теперь ничто не остановит. — И Плоскомордый полез вверх. Я старался держать веревку натянутой. Тарп карабкался столь проворно, словно превратился в семнадцатилетнего юнца, у которого со здоровьем полный порядок. За Плоскомордым полез Садлер, перекинув через плечо не один, а два арбалета; третьим был Рохля, а счастливчику Гаррету выпало взбираться по веревке, которая болтается туда-сюда.
Взобравшись наверх, я обнаружил, что Марша успел перебраться на крышу нужного нам здания. Плоскомордый обмотал конец брошенной ему веревки вокруг печной трубы, к которой прислонился с арбалетом наизготовку Садлер. В щель между ставнями одного-единственного окна сочился свет.
Интересно, неужели Красавчик до сих пор ничего не заподозрил? По-моему, когда у тебя над головой прыгает туша весом в добрых две тонны, поневоле обратишь внимание…
Рохля присоединился к Марше. Затем полезли мы с Плоскомордым, причем я всю дорогу старался убедить себя, что до земли от силы фут.
Старался и не смог.
Садлер остался у трубы, от которой оторвался лишь на миг, чтобы отвязать веревку.
Марша соорудил на конце веревки нечто вроде корзины. Усаживаясь в нее, я вновь подивился тому, что нас до сих пор не засекли. Может, Красавчик оглох? Или готовит нам приятную встречу?
Что ж, скоро я это узнаю. На мой вкус, слишком скоро.
В полумраке мне было видно, как Морли, которому предстояло спускаться с другой стороны, усаживается в такую же корзину. Вот он исчез за краем крыши…
Внезапно у меня под ногами разверзлась бездна. Я вцепился в веревку, заметил краем глаза Садлера, который целился, казалось, точно мне в лоб.
Марша опустил меня к той самой щели между ставнями.
Поначалу я не увидел ничего вообще. Пустая комната, никаких следов пьяного разгула. Затем дверь распахнулась, в комнату просунулась весьма гнусная физиономия и что-то сказала — что именно, я не расслышал. В поле моего зрения появилась спина того, к кому обращались. Этот кто-то раздраженно передернул плечами.