«Если», 2004 № 10
Шрифт:
К следующей, то есть самой что ни на есть нынешней моей жизни Сурка я решил поступить умнее и выйти на Рогатого через его даму. Я спокойно проводил глазами пегий пиджачок Рогатого и последовал за ней на разумном отдалении. Дамочка, не обремененная собственным автотранспортом, последовала к «Новокузнецкой», я шел за ней, любовался и безуспешно пытался вспомнить, где и в какой жизни я ее видел.
Познакомиться с ней оказалось проще, чем голодному разжевать сардинку. Еще в метро она заметила меня, а я «заметил» ее. Не могу сказать, чтобы это было уж совсем нечто потрясающее, но вид ее отвращения явно не вызывал, тем более, что мой организм, истощенный поисками Рогатого, давно уже
— Где я вас мог видеть?
— Не могу вспомнить. Я думала, вы поможете.
Через полчаса мы уже сидели в какой-то жутко дорогой забегаловке на Садовом кольце, на которую ушел почти весь остаток моих финансов. Я узнал, что ее зовут Рита, и дал ей свою визитную карточку от «Марабу». Я успел признаться, что следовал за ней от Климентовского переулка.
— Видел вас Там с парнем, тоже очень знакомым, он потом куда-то исчез. Кто он? Лицо просто ужасно знакомое…
— А, — обрадовалась Рита. — Так вы с биофака?
За все мои жизни Сурка я чего только не перепробовал, однако на биофаке МГУ не учился. Подумывал было, потому что биология к концу двадцатого века стала котироваться выше, чем моя (с подачи Василь Палыча) любимая физика, но так и не собрался.
— Нет, — ответил я. — Я на физфаке учился.
И назвал даже группу, но это ей ничего не сказало. Мог бы сказать, что и на мехмате учился — это тоже было правдой, я и там знал всех и всё. Кроме математики, разумеется. В школе математика нравилась мне куда больше.
Потом выяснилось, что мы с ней учились в одни и те же годы (я соврал ей, конечно, я учился на пару лет позже). Мы предались воспоминаниям, обнаружили кучу общих знакомых, а под конец я спросил:
— Так парень-то кто?
— Какой парень?
— Ну, тот, с которым я тебя на Климентовском увидел.
— А… Так это Мишка Терещенко. Случайно встретились.
И лицо ее исказила брезгливая гримаска.
— Что так?
— Неважно.
В постели мы тоже оказались довольно быстро, правда, не в тот вечер, стратегия «быстрота и натиск» почти никогда мне не удавалась. Если бы не активная позиция Риты, я бы ее промурыжил еще неделю. Там я опять, якобы ревнуя, завел разговор о Рогатом. Выяснилось, что Мишка Терещенко имел с моей Ритой роман где-то на первых курсах, но она быстро спустила это дело на тормозах.
— Так-то он ничего. Умный, обходительный. Неожиданно сильный. Ты даже не представляешь, какой сильный.
— Почему же не представляю? Очень даже хорошо представляю.
— Псих он какой-то. Сцены мне закатывал сумасшедшие. Честно говоря, я его побаивалась. Еле отвязалась, так прилип. Даже вздохнула, когда все кончилось.
И еще она мне сказала, тихо, убежденно и безнадежно:
— Знаешь, Сереж, я, кажется, в тебя влюбилась. Прямо там, в метро. Ты, случайно, не мог бы на мне жениться? Вообще-то, у меня есть жених, но я как-то…
И вы знаете, получилось прямо по ее просьбе, не прошло и полугода. На протяжении всех моих жизней Сурка никто и никогда, кроме Иришки, в меня не влюблялся — то ли все они чуяли во мне что-то чуждое, то ли не получали от меня ответного знака… ведь и я тоже, как уже говорил, не испытывал ни к кому из них чувства любви. Словом, с этим у меня были проблемы. Точней, проблем никаких не было, абсолютно никаких. Я получал сексуальное удовольствие, с облегчением расставался, и партнерши мои тоже, как мне кажется, расставались со мной без горечи, и так шло до того самого момента, когда подступала очередь встречи с Иришкой.
На этот раз все было по-другому. То ли в ответ на ее чувство, то ли по
Но Рита… Да мне плевать, если ее подослал Рогатый, а такие подозрения у меня имелись с самого начала. Правда, я не думаю, что она в курсе. У нас с ней не то что даже любовь, у нас — телепатия, на таком уровне невозможно врать. Теперь в каждой жизни, решил я, буду поступать на биофак, там знакомиться с Ритой, чтобы не терять драгоценных лет на всякую дурацкую непредсказуемость. С Иришкой я себе такие каникулы позволял.
И еще я хотел поступить на биофак с вполне определенной целью. Найти Рогатого. Я убью его один раз, а не тысячи, и измываться над ним не буду, как он измывался надо мной. Я убью его еще там, в институте, и никто не заподозрит меня. Я даже знал, каким образом я это сделаю.
А потом, месяца через три после того, как мы поженились с Ритой, мне позвонили. Мне сказали:
— Привет от Рогатого. Больше он тебя беспокоить не будет, так что можешь остыть. Он еще просил передать: «Другого раза не будет».
Короткие гудки.
Звонил, конечно, Рогатый. Я его голос оч-чень хорошо знаю.
Так что теперь, извините, я точно такой же, как вы, проходящие мимо. Могу умереть в тридцать семь, могу — в семьдесят три, это уж как выпадет. Я совершенно точно знаю, что Рогатому чем-то очень сильно досадил, но до сих пор понять не могу — награда это была с его стороны или изощренное наказание. Думаю, что и он до конца этого не понимает, потому что в моей шкуре не был. Арабы говорили: «Оседлавший льва не захочет пересесть на осла, оседлавший осла будет мечтать о льве». Дураки они были, то есть исключительно мудрые люди. Теперь я, само собой, изо всех сил мечтаю о льве.
С Иришкой (я уже, кажется, говорил) мы всегда впервые встречались в девяносто втором, в июле, жара была. На этот раз в день встречи я сильно дергался, а потом черт понес меня в эту маленькую кафешку у Центрального рынка, где я таким романтическим образом из жизни в жизнь встречался со своей Иришкой. Не то чтобы я чувствовал предательство со своей стороны, какое там предательство, здесь какие-то другие категории применять надо, людьми не придуманные за ненадобностью, словом, как бы я себя перед собой ни оправдывал, чувство вины — или, скажем так, тень от тени чувства вины — я перед ней, что хотите делайте, но испытывал. Фантомные боли любви. Рита даже не знала, куда я пошел. Но, как я потом выяснил, она очень волновалась. Вот дурочка. Ведь у меня еще не прошло пятилетнее воздержание, ей вообще волноваться было незачем, у нас же телепатия. Но телепатия телепатией, а у нее есть одна интересная особенность, у моей Риты. Она не слышит того, чего не хочет слышать, и не видит того, чего не хочет видеть. Конечно, все люди так, но у нее просто зашкаливает это свойство. На это я и рассчитывал. Тем более, что никаких таких шагов я не планировал. Мне просто посмотреть на Иришку хотелось: как она — все-таки столько лет. Потолкался там немного, шпана там сидела прежняя, и та же тетка старая лет сорока пяти со своим двадцатилетним альфонсом в углу у окна шампанское глотали. Иришки не было. В первый раз за черт его знает сколько жизней Сурка я немного забеспокоился, взял такси и поехал в Теплый Стан, где она жила со своими мамой и отчимом. Позвонил в дверь.