«Если», 2009 № 04
Шрифт:
— Мэри, прошу тебя, не за столом!.. — взмолилась Лиззи.
— Если бы ты читала поменьше этих своих ужасных книг, — рассмеялась Китти, — ты бы уже давно была замужем. Уж поверь мне: ни один кавалер не захочет разговаривать с тобой о мертвых телах и прочем.
Это был жестокий удар, и Мэри поняла, что Китти тоже против нее. Ну и пусть… Насмешки сестры только укрепили ее решимость во что бы то ни стало заставить Франкенштейна вступиться за нее.
— А вы что скажете, сэр? — обратилась она к нему. — Что вы думаете о подобных экспериментах?
Франкенштейн аккуратно положил салфетку на стол рядом с тарелкой.
— Подобные демонстрации, — медленно проговорил
При этих словах викарий слегка поклонился Виктору и слегка приподнял свой бокал.
— Вы совершенно правы, мистер Франкенштейн, — сказал он. — Более верных слов мне еще не приходилось слышать. Человек, пытавшийся осквернить могилу бедняжки Нэнси, не только поставил себя вне человеческих законов, но и лишил себя права на милосердие Божье.
Мэри, раздираемая противоречивыми эмоциями, не знала, что сказать.
— А вы сами испытывали соблазны, о которых только что говорили, мистер Франкенштейн? — спросила она наконец.
— К несчастью, да.
— Но ведь Святая Церковь учит, что нет греха, который не мог бы быть прощен всеведущим Господом. Всё знать — значит всё прощать.
Викарий покачал головой.
— Милое дитя, что вы знаете о грехе?
— Почти ничего, мистер Чатсуорт. И все же мне кажется, что даже самый злой человек в конце концов может прозреть.
Франкенштейн внимательно взглянул на нее.
— Здесь я, пожалуй, соглашусь с мисс Беннет, — сказал он. — Я верю: как бы низко человек ни пал, он все же может рассчитывать на прощение и милость Господню. В противном случае мне было бы незачем жить.
— Прошу прощения, господа, но я предлагаю закрыть эту тему, — вмешался Дарси. — Мистер Чатсуорт, я надеюсь, впредь будет относиться более внимательно к своим прихожанам — включая и тех, что покоятся на кладбище. А теперь давайте послушаем, как мисс Джорджина играет на фортепьяно. Быть может, мисс Мэри и мисс Кэтрин тоже порадуют нас своей игрой. Должны же мы в конце концов похвастаться перед нашими иностранными гостями талантами английских девушек!
На следующее утро Мэри и Китти снова отправились на прогулку. За ночь погода испортилась: низкие облака грозили дождем, воздух был холоден, точно на дворе стоял не май, а начало марта, но Китти так упрашивала сестру, что та не смогла ей отказать. Выйдя из усадьбы, девушки медленно двинулись вдоль ручья, который тек через парк по направлению к Дервенту. Китти молчала, и мысли Мэри невольно обратились ко вчерашнему ужину, который прошел совсем не так, как она предполагала. Да и после ужина, когда общество перешло в гостиную, ситуация не стала лучше. Раздираемая противоречивыми чувствами, Мэри играла на фортепьяно хуже обычного и выглядела особенно жалко по сравнению с уверенной в себе Джорджиной. Да и взгляды, которые время от времени бросали на нее Элизабет и Дарси, заставляли Мэри с особенной остротой чувствовать неуместность пламенной речи, которую она произнесла в обеденном зале и которая пропала втуне: Франкенштейн, сидевший рядом с ней, не сказал девушке ничего существенного. Казалось, в ее присутствии он чувствует себя на редкость скованно.
Мэри как раз задумалась о том, как она проведет сегодняшнее утро, когда Китти, отвернувшись в сторону, залилась слезами. Это было так неожиданно, что в первое мгновение Мэри даже растерялась, но потом, опомнившись, дружеским жестом взяла сестру за руку.
— Что случилось, Китти?
— Ты правда веришь в то, что говорила вчера вечером?
— А что я говорила?
— Что нет таких грехов, которые Господь не мог бы простить.
— Конечно, я верю в это! А почему ты спрашиваешь?
— Потому что я совершила страшный, страшный грех! — Китти всхлипнула и прикрыла рукой глаза. — О, нет, я не могу об этом говорить. Мне страшно и… стыдно!
Мэри хотелось сказать, что после столь серьезного заявления молчать нет смысла (впрочем, Китти, скорее всего, и не имела такого намерения), но сдержалась. Китти была импульсивна и эмоциональна, и Мэри не всегда могла предугадать, как поступит ее сестра в следующий момент.
Они прошли по тропе еще немного, и Мэри попыталась успокоить сестру. В конце концов Китти все же согласилась облегчить душу.
Дело оказалось и простым, и сложным одновременно. Как выяснилось, Китти еще с прошлого лета была тайно влюблена в сына мэтлокского мясника Роберта Пиггота. Семья Пигготов была по любым меркам весьма состоятельной, и Роберт — единственный сын своих родителей — должен был рано или поздно унаследовать отцовский бизнес, однако это обстоятельство еще не делало его джентльменом, и Китти пообещала себе, что не позволит страсти взять верх над здравым смыслом.
Обстоятельства, однако, сложились так, что вскоре после их приезда в Пемберли Китти случайно встретилась с Робертом в городе. С тех пор она тайно встречалась с ним каждый раз, когда отправлялась в Мэтлок якобы за покупками. Результат этих необдуманных встреч оказался довольно предсказуем: Китти потеряла голову и, позабыв об осторожности, уступила голосу плоти.
За разговором сестры присели на поваленное дерево на краю подступавшего леса.
— Я так хочу выйти за него замуж! — воскликнула Китти, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз. — Я боюсь остаться одна, боюсь умереть старой девой! Лидия… Лидия мне все рассказала! Она говорила, что телесная любовь прекрасна и что каждый раз, когда они с Уикхэмом делают это, она бывает на верху блаженства. Она даже хвасталась, как ловко он умеет ей угодить!.. В конце концов я подумала: почему эта глупая Лидия должна получать удовольствие, тогда как я трачу свою молодость на вышивание и пустые разговоры с кавалерами? Мать все время лезет ко мне со своими идиотскими советами, а папа только и делает, что вздыхает. Я знаю, он считает меня круглой дурой, которая никогда не сможет подцепить жениха, и он прав. Да, прав!.. — Китти снова зарыдала. — Я никогда, никогда не выйду замуж, потому что ни один мужчина на меня больше не взглянет!
Она то всхлипывала, то принималась кашлять, и Мэри стало ее жалко.
— О, Китти!.. — бормотала она, не зная, что еще можно сказать.
— Когда вчера вечером Дарси назвал нас «английскими девушками», я чуть не расплакалась, потому что я-то уже не девушка, и тут уж ничего не поделаешь. У меня только один выход… — Она бросила быстрый взгляд на сестру. — Ты должна уговорить папу, чтобы он позволил мне выйти за Роберта.
— А Роберт уже сделал тебе предложение?
— Нет, но я уверена — он сделает. Обязательно сделает. Ты даже не представляешь, какой он тонкий и чуткий! Роберт — прирожденный джентльмен, хотя его семья и занимается торговлей. Кроме того, я люблю его, и мне наплевать, что он не благородного происхождения.