Если бы Гитлер не напал на СССР…
Шрифт:
И начал:
— В 1787 году Лаперуз обогнул Сахалин через пролив, который его же именем и был назван… Наш Крузенштерн проходил этим проливом в 1805 году и плавал вокруг Сахалина долго… В 1849 году наш же Невельской доказал, что Сахалин — остров, а не полуостров. А в 1853 году там был устроен наш первый военный пост. И жили тогда на острове в основном айны…
— И японцы тоже, — вскинулся Мацуока.
— Да, — согласился Сталин. — Но в основном там были айны, которых, как мне подсказали наши историки, вы же во время оно и вытеснили с Хоккайдо.
—
— Были, — опять согласился Сталин. — На самом юге, на берегах пролива Лаперуза, было действительно несколько мелких рыбацких деревушек беглых японцев.
— Вот, — удовлетворённо блеснул очками Мацуока.
— А почему бы им там и не быть? Пролив Лаперуза — всего-то полсотни километров, так что какие-то рыбаки там обосноваться и могли. Ну и что?
— Как что! На этом основании Россия по Симодскому трактату 1854 году и согласилась на совместное владение!
Сталин вдруг как-то помягчел, расплылся в добродушной и даже простоватой улыбке и, задушевно обращаясь к Мацуоке, сказал:
— Господин Мацуока… Давайте-ка поразмышляем вслух… Что такое была тогда Россия? Тогда ею управлял, — Сталин произнёс это слово с таким презрением, что Мацуока невольно вздрогнул, — да, якобы управлял Александр Второй. Точнее — он только-только заступил на место умершего отца. А что такое был Александр Второй? Он не то что от Сахалина и… — тут Сталин сделал паузу, — и от Курил, но даже от Русской Америки отказался! Он же был…
Сталин умолк, подержал в руках трубку, наблюдая, как вьется из нее дым, посмотрел на дым от сигары Мацуоки, а потом, всё так же добродушно улыбаясь, доверительно склонился почти к уху японца и полушепотом — для переводчика, впрочем, вполне различимым — закончил:
— Он же был политическим идиотом! А разве может держава отвечать за действия идиота?
Мацуока опять хотел что-то возразить, но Сталин по-свойски придержал его рукой, не давая говорить, и вёл дальше:
— Подумайте сами, господин Мацуока. Русские моряки с начала девятнадцатого века бороздили весь Мировой океан, вокруг света ходили. Антарктиду открыли… А японские моряки — только вы не обижайтесь, господин Мацуока, — всё вокруг Японии, вокруг Японии…
Сталин показал трубкой, как ходили в XIX веке вокруг Японии японцы. Мацуока что-то хотел вставить, но Сталин опять ему не дал.
— Господин Мацуока, ну подумайте сами — у кого больше исторических прав на Сахалин и… — тут Сталин сам себя оборвал, посмотрел на Мацуоку, махнул рукой (мол, где наша не пропадала)…
И Мацуока уже сжался, ожидая услышать: «и… Курил», но Сталин продолжил иначе:
— Да ладно — пусть будет только Сахалин… Но на Сахалин у кого больше прав? У русских, к материковым землям которых Сахалин припал, как телёнок к матке; у русских, которые его исследовали ещё во времена Русской Америки, или у японцев, которые на южном кончике имели пару сезонных деревушек?
— Нет, не сезонных, — прорвался наконец с возражением Мацуока.
— Да, пусть не сезонных, — уступил охотно Сталин, — но прав-то больше у нас! Да и получили-то вы свои пол-Сахалина от графа Витте-Полусахалинского и Николая — политически невменяемого внука политически невменяемого Александра.
Вскоре они расстались, но Сталин предупредил, что он хотел бы беседу продолжить. Конечно, сразу такой разговор ни к чему конкретному привести не мог, и Сталин это понимал прекрасно. Тут важно было то, что такой разговор всё-таки состоялся, что он был начат. А лиха беда начало. Сталин так Молотову и сказал.
— Э-э, Коба, — засомневался тот, — с самураев где сядешь, там и слезешь. Народ ещё тот!
— А что? Это не так уж и плохо, — не согласился Сталин. — Или только большевикам разрешается быть стальными, железными, твердокаменными? Если партнер неуступчив, это полбеды…
Сталин задумался, пыхнул трубкой.
— Беда, если он подличает, двурушничает.
— Вот то-то и оно, — поддакнул Молотов.
Сталин затянулся трубкой опять.
Помолчал…
Потом махнул рукой и подвел разговору итог:
— Ладно, сейчас рано об этом голову ломать. Но забывать мы о Сахалине, да и о Курилах, не будем.
Через два дня Сталин пригласил японца к себе опять. Тот, похоже, обеспокоенный, сам заговорил о Курилах — мол, вы же отдали нам Курилы в обмен на Сахалин ещё в XIX веке.
— Господин Мацуока, — заметил Сталин, — мы же говорили, что тогда Япония отдавала России то, что ей по праву не принадлежало… А вот насчёт Курил…
— Мы их давно называем Чисима — тысяча островов, — сообщил Мацуока.
— Знаю, — коротко бросил Сталин.
Мацуока удивленно примолк, а Сталин заговорил опять:
— Открыты в 1634 году голландцем де Фризом. Исследованы русскими с 1713 по 1718 год.
Мацуока молчал, и Сталин, глядя на него в упор, предложил:
— Господин Мацуока! Посмотрим на карту…
Сталин указал рукой на стоящий в отдалении стол, встал и прошёл к столу. Посол волей-неволей последовал за ним. На столе голубой скатертью лежала большая карта Тихого океана между Россией, Японией и Америкой. Внизу жался к русскому Приморью Сахалин-Карафуто, вверху тянулись друг к другу через Берингов пролив русская Чукотка и бывший русский, а с 1867 года — американский, полуостров Сьюард…
Ближе к Чукотке, чем к Сьюарду, белел американский остров с русским названием святого Лаврентия. Затерялись в океане американские острова имени русского Прибылова… Вытягивались сужающейся в океан полосой бывшие русские Алеутские острова, делавшие когда-то огромное Берингово море внутренним русским морем.
Сталин посмотрел на карту, постоял, тяжело — не сдерживая себя — вздохнул, ещё помолчал и начал:
— Вот, господин Мацуока, карта. Вот Аляска… Наша, — Сталин опять вздохнул, — бывшая территория… Вот вытянулся вдоль Американского материка архипелаг Александра. Тоже бывший наш. Вот наши, слава богу, и сейчас — Командоры, а вот уже не наши Алеуты.