Если бы смерть спала
Шрифт:
Разумеется, не сегодня – ведь мы сами пригласили их к себе, чтобы дать им милостыню. Поздоровавшись с Вульфом, вновь прибывшие заняли свои места: Кремер – красное кожаное кресло, Пэрли уселся рядом с ним в желтое. Кремер даже постарался пошутить: он спросил у Вульфа, как обстоят дела с его соответствующим ходом рассуждений.
– Никак, – сказал Вульф. Он повернул голову так, чтобы видеть их обоих, и не прикидывался, будто он этому рад. – Мой разум перестал функционировать. Он потонул в потоке обстоятельств. Мой телефонный звонок вам был продиктован не разумом, а неудачей. Я скис и пошел на дно. Только что я вернул одному своему бывшему клиенту аванс в десять тысяч долларов. Отису Джареллу. Теперь у меня нет клиента.
Вы еще подумаете, будто хитрые серые глазки Кремера
– Очень плохо, – громко сказал он. – Плохо для вас, хорошо для меня. Сведения всегда мне пригодятся. Вы сказали, они касаются убийства Ибера и Брайэма.
Вульф кивнул.
– Я их узнал не сию минуту, а несколько часов тому назад и тут же был вынужден признать, что обязан вам их сообщить. Они касаются одного события, имевшего место в доме мистера Джарелла в прошлую среду, свидетелем которого был Гудвин, который мне о нем и доложил. Прежде чем я вам их сообщу, мне нужно, чтобы вы ответили на один или два моих вопроса. Догадываюсь, вы узнали от мистера Джарелла, что он нанял меня в связи с одним делом, вследствие чего мистер Гудвин очутился у него в доме под вымышленной фамилией в качестве его секретаря. Я также догадываюсь, что он отказался сообщить вам, что это за дело, на том основании, что оно сугубо личное и конфиденциальное и к вашему расследованию отношения не имеет. Кстати, окружной прокурор и комиссар полиции его объяснения приняли. Вам, очевидно, тоже пришлось их проглотить, потому вы и не надоедали ни мистеру Гудвину, ни мне.
– Верно, я вам не надоедал. Что касается ваших догадок, гадайте себе на здоровье.
– Однако вы их не опровергаете. Я всего лишь хочу, чтобы вы уяснили себе, почему я не собираюсь докладывать вам о том, с какой целью нанял меня мистер Джарелл, хотя он больше и не мой клиент. Полагаю, это не пришлось бы по вкусу комиссару полиции и Окружному прокурору, а я не собираюсь настраивать их против себя. Второй вопрос… Да, мистер Стеббинс?
Пэрли не вымолвил ни слова. Он просто издал утробный рык и крепко стиснул зубы.
Вульф снова повернулся к Кремеру.
– Второй вопрос. Вы арестовали кого-нибудь хотя бы в связи с одним из этих убийств?
– Нет.
– Быть может, у вас есть достаточно оснований для того, чтобы заподозрить кого-то, не принадлежащего к семейному кругу Джарелла?
– Нет.
– Теперь сложный вопрос, на который требуется односложный ответ. Мне необходимо знать, не обнаружено ли что-нибудь такое, о чем еще не сообщалось и что лишает мое сообщение смысла? Быть может, было установлено, что кто-то входил либо выходил из дома, в котором проживал Ибер, в четверг днем? То же самое касательно Брайэма. Исходя из опубликованных сведений, можно предположить, что кто-то находился с ним на заднем сиденье его машины, которую припарковали в таком месте, где ее никто не мог увидеть, что его кто-то застрелил, прикрыл тело ковриком, пригнал машину на Тридцать девятую авеню в район Седьмой авеню, откуда можно быстро попасть в метро, поставил машину на стоянку и исчез. По-прежнему ли все это пребывает в стадии предположения? Может, нашелся свидетель, который видел эту машину то ли по пути, то ли тогда, когда ее припарковывали, и, следовательно, мог бы описать водителя? Из всего сказанного сформулируем один-единственный вопрос: располагаете ли вы какими-либо обнадеживающими фактами, на которых можно было бы основывать расследование и которые еще не были обнародованы ?
Кремер сдавленно хмыкнул.
– Вам требуется совсем немного, верно? Получите. Ответ на этот вопрос: нет. А теперь послушаем вас.
– Только тогда, когда я буду к этому готов. Пока же я принимаю все, рекомендованные в подобных случаях, предосторожности. Согласно сведениям, которыми располагаю я, оба убийства могли быть совершены Отисом Джареллом, его женой, Уименом Джареллом, его женой, Лоис Джарелл, Норой Кент и Роджером Футом. Или же двумя или тремя, а может, и всеми сообща. Итак, следующий вопрос: известно ли вам что-либо такое, что снимало бы подозрение с кого-нибудь
– Нет. – Кремер сузил глаза. – Вот, оказывается, в чем дело. Неудивительно, что вы с ним развязались. И вернули ему аванс. А ну-ка выкладывайте.
– Только тогда, когда я буду к этому готов, – повторил Вульф, – Мне необходимо кое-что взамен. А именно: полный отчет о продвижениях семи названных мной людей, чтобы этот отчет отражал значительный отрезок времени – от двух часов дня в четверг до трех часов дня в воскресенье. Я хочу знать, где они в это время были. Только непременно с пометками, что проверено вашими людьми точно, а что нет. Я не прошу…
– Оставьте! – прохрипел Кремер. – Вы не просите! Черт побери, вы не в таком положении, чтобы просить. Все это время вы утаивали вещественные доказательства, а теперь, когда вас здорово припекло, вы решили дать им ход. Ну-ка выкладывайте!
На Вульфа эта речь Кремера никак не подействовала. Он начал с того же самого места, где его прервали:
– Я не прошу о многом. Кое-что из этого у вас уже имеется, остальным вы рано или поздно займетесь. От вас всего-навсего требуется разрешить мистеру Гудвину скопировать отчеты об их продвижениях. Поймите, я не торгуюсь. Ведь если вы откажете в моей просьбе, вы все равно получите то, за чем пришли, – выбора у меня нет. Я обратился к вам с этой просьбой в самом начале, потому что, как только вы ознакомитесь с моим сообщением, вы тут же сорветесь с места. У вас сразу же появятся безотлагательные дела, и вы не удосужитесь меня выслушать. Сделаете мне такое одолжение?
– Посмотрю. Подумаю. Ну выкладывайте же!
Вульф повернулся ко мне:
– Арчи, валяй!
Поскольку мне не дали никаких указаний, я сказал им правду, одну только правду, ничего, кроме правды о револьвере, вот и все. Я начал с того, как в среду в четверть седьмого ко мне в комнату влетел Джарелл, и закончил свой рассказ тем, что произошло двадцать четыре часа спустя в кабинете Вульфа, когда я перед ним отчитывался. Когда я кончил, Пэрли готов был немедленно сорваться со своего кресла, но, не получив такого приказа, крепко стиснул челюсти и, в буквальном смысле слова, сверлил меня взглядом. Кремер в упор уставился на Вульфа.
– Черти бы вас забрали! – буркнул он. – Четыре дня!
– Да.
Кремер перевел свой взгляд на меня.
– О'кей. Продолжайте.
– Это все.
– Черта с два я вам поверил. Если вы…
– Мистер Кремер, – перебил его Вульф, – теперь, когда вы тоже располагаете этими сведениями, воспользуйтесь ими. От того, что вы начнете поносить нас, ничего не изменится. Если вы считаете, что нам можно пришить обвинение в чинении препятствий правосудию, достаньте ордер. Но я вам не рекомендую это делать. Как только возможность превратилась в вероятность, я сразу начал действовать. Когда это была всего лишь возможность, я ее со всех сторон изучал. В пятницу я собрал их всех у себя, мистера Брайэма в том числе, и потребовал, чтобы они предъявили револьвер. Вчера, когда стало известно об убийстве Брайэма, положение стало критическим. Сегодня, когда мистер Гудвин выяснил насчет пуль, все стало в высшей степени правдоподобно. Тем не менее я понимал, что должен обойтись со своим клиентом по-джентльменски, то есть хотя бы соблюсти внешние приличия, и я снова собрал их всех у себя. Мои старания пропали даром. Я вернул аванс мистеру Джареллу, отпустил их и позвонил вам. И я никому не позволю на меня орать. Я и так достаточно натерпелся. Или достаньте ордер, или забудьте про меня и займитесь обработкой тех сведений, которые вы только что получили от меня.
– Четыре дня, – повторил Кремер. – Стоит мне только подумать, чем мы занимались все эти четыре дня… Что там еще у вас? Кто из них это сделал?
– Нет, сэр, так не пойдет. Если бы я это знал, я бы позвал вас просто за тем, чтобы назвать имя убийцы, а для этого не стал бы вступать с вами в длинные беседы. И в таком случае я был бы возбужден, а не подавлен. Относительно этого у меня нет ни малейшего представления.
– Это сделал сам Джарелл. Это сделал он, а поскольку он был вашим клиентом, вы его разоблачили, но из-за вашей проклятой гордости не хотите его выдать.