Если бы я тогда застонал!
Шрифт:
— Там ничего нет! — резко крикнула Айрис. — Пойдемте отсюда!
— Это же великолепный образец ремесленного мастерства! — возразил я главным образом потому, что меня стал раздражать ее командный тон. — Мне просто хочется посмотреть, как подвешены дверцы.
— Оставьте шкаф в покое! — Она уже почти кричала. — Черт побери! Перестаньте совать нос, куда не следует.
Естественно, что после этого я упрямо распахнул дверцы шкафа и заглянул в него. С первого взгляда мне показалось, что Айрис была права, — там было пусто. Потом, хорошенько присмотревшись,
Когда я вытащил его на свет, то увидел, что там находилась маленькая фигурка, грубо слепленная из глины. Эта была женщина. Мало того, не веря собственным глазам, я разглядел, что у нее ярко-розовые волосы.
— Ух! — произнесла Айрис рядом со мной. — Что это такое? Что за мерзкая шутка, кто это мог сделать?
— Не знаю. — Я повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо. — Это не ваша?
— Вы смеетесь?
Мурлыкающий голос превратился в грозное рычание.
— Для чего, черт подери, мне может понадобиться такая мерзость?
— Вы ведь не хотели, чтобы я открыл этот шкафчик.
— Верно, не хотела.
Она внезапно утратила присущую ей самоуверенность и смутилась.
— У меня здесь спрятано кое-что… сугубо личное. — Она наклонилась, чтобы заглянуть в шкафчик. — Тот, кто оставил здесь эту идиотскую вещь, забрал мой…
— Что именно?
— Проклятие! Порнографический альбом, подарок Алека Вендовера, с роскошными иллюстрациями. Это один способ… — Она неожиданно захихикала. — Я собиралась его сжечь, но он меня заинтересовал. Некоторые иллюстрации были… — Она расхохоталась, теперь уже во весь голос. — По-моему, такие альбомы нужно было рассматривать еще в школе.
— Это мерзко, — холодно изрек я.
Она перестала смеяться.
— Я оскорбила вашу стыдливость?.. Или чувство порядочности?
— Нет. Я имею в виду совсем другое. — Я ткнул указательным пальцем в фигурку на блюде. — Вот это.
— Почему? — Она наморщила лоб. — Я согласна, конечно, что глупо устраивать истерику по такому поводу.
— Полагаю, вам известно поверье о том, что колдуньи могут напустить порчу на людей, которых они по тем или иным соображениям избрали своими жертвами, — произнес я менторским тоном. — Колдунья изготавливает маленькую куколку из воска свечи, впрочем, тут может пригодиться любой материал, даже глина. Только к нему нужно добавить что-то, взятое от жертвы. Обрезки ногтей или прядку волос. После этого в куклу втыкают иглы, и в то же мгновение жертва испытывает в этом месте нестерпимую боль.
— Вы говорите серьезно? — Айрис с минуту смотрела на меня, потом перевела взгляд на блюдо. — Неужели вы допускаете, что здесь имеет место то, о чем вы говорите?
— Давайте хотя бы ради забавы предположим, что это так. У глиняной куклы розовые волосы?
— Элайн? — Было похоже, что эта мысль ее позабавила. — Нелепое предположение, Ларри… Кроме того, не видно следов
— Никаких булавок тут не требовалось. — Я начал выходить из себя. — Кукла лежит на дне блюда, наполненного водой. А причина, заставляющая вас обжигать глину, как вы сообщили во время экскурсии, это то, что она пориста. Верно?
У нее расширились глаза.
— Вы пытаетесь сказать, что вот из-за этой… вещи Элайн этой ночью вошла в озеро?
У меня не было возможности ответить, так как именно в этот момент распахнулась дверь и в студию вошла тетя Эмма в сопровождении Стива Энгстеда.
— Извините, что прервал вашу беседу, — вежливо заговорил он, — но я только что расстался с Элайн, и, как мне кажется, мы должны поговорить в таком месте, где она даже случайно не сможет нас услышать. Можно прямо здесь.
— Я только что кое-что нашел, — сказал я. — Войдите и посмотрите.
Они вдвоем прошли к тому месту, где мы стояли, и я указал на блюдо:
— Айрис говорит, что она не знает, откуда оно здесь взялось.
— Что бы это значило? — с недоумением спросил Энгстед. — Чья-то неумная шутка? Я имею в виду…
Его бесцеремонно оттолкнула в сторону тетя Эмма, глаза которой горели от ярости.
— Не прикасайтесь к этому! — крикнула она. — Никто не должен трогать эту куклу, кроме меня! — Она извлекла из рукава носовой платок и положила его возле блюда. — Это то, что вызвало малум секутум.
Медленно и крайне осторожно она вытащила куклу из воды и положила ее на носовой платок, потом тщательно обтерла ее, обращаясь с ней так, как будто она была сделана из тончайшего стекла. Наконец она подняла ее, все еще завернутую в платок, и прижала к груди.
— Она все еще обладает силой. — Говорила она медленно и ясно, отчетливо выговаривая каждое слово, как будто обращалась к детям в детском саду. — Больше нам не надо волноваться из-за озера, но если кукла будет как-то повреждена…
— Прекратите! — взорвалась Айрис. — Неужели недостаточно ваших безумных фантазий о проклятых ведьмах и злых чарах? Вы добились, что даже Ларри стал верить в колдовскую чушь!
Лицо старой дамы превратилось в напряженную маску.
— Каким образом она попала в твой шкафчик, Айрис?
— Не имею понятия! — Айрис закрыла глаза и довольно долго молчала. — Вы воображаете, что это я ее туда положила? Что я такая же ненормальная, как вы и моя сестрица?
Несколько секунд она смотрела во встревоженные глаза тети Эммы, затем пожала плечами:
— С вами спорить бесполезно, не так ли? Поражаюсь, как это Сейра терпела ваше присутствие в доме на протяжении стольких лет и не поместила вас в дом для умалишенных! Стив, — она повернулась к Энгстеду, — будьте добры объяснить ей, какую чушь она порет. Скажите ей, что она может разбить эту куклу на тысячу кусков. Элайн от этого не станет ни жарко, ни холодно.
— Нет! — резко произнес Энгстед. — Я не стану говорить ей ничего подобного, потому что у меня нет уверенности, что это так.