Если луна принесет мне удачу
Шрифт:
Дон Танкреди перевел дух.
– Есть девушки, которые вечером возвращаются с работы; вся их жизнь состоит в том, что на них смотрят, пока они пересаживаются с одного трамвая на другой. Бедные девочки, которые ложатся в постель одни! Смотрите на них. Долго смотрите на них. Убедите их в том, что вы ими любуетесь и желаете их. Восхищайтесь их шляпками, делая вид, что не понимаете, что это переделанные шляпы их братьев. Сколько лишений таится под этими шляпками! Эти девушки лишают себя всего, ожидая того, что никогда не наступает, смотрите на них; они симпатичны, когда вечером, в битком набитом трамвае, или торопливо семеня под электрическими фонарями, возвращаются из мрачной конторы в холодный дом, где их ожидают
Дон Танкреди попросил глоток минеральной воды.
– Есть, – сказал он в заключение, – ханжи, которые ходят в церковь на рассвете, крадучись под барочными ангелами: когда-то они были молоды и красивы, мечтали о муже, и, быть может, у них имелся жених. Обманутые или разочарованные, однажды утром они покидают свое одинокое ложе и ударяются в любовь со святыми. Я любил их всех: бедные женщины, которым изменяют мужчины, бедные женщины, которые дерутся за мужчин. Они ничего не понимают. Как послушать их, они друг для дружки – только стервы. Ну а виноваты в этом всегда мужчины, потому что женщины всегда хранят верность. Да ты готов пустить слезу, дон Танкреди? Что с тобой, тебе плохо?
– Как это у вас получается, дон Танкреди, – сказал Баттиста, – вы такой маленький, а сил говорить у вас ого-го?
– Может, я и ошибаюсь, – тихо сказал Филиппо, – но мне кажется, он скорее болтун, чем покоритель женщин.
– Женщинам такие нравятся, – заметил любитель острых ощущений. – Я вспоминаю…
– Послушайте, – сказал Филиппо с поразительным спокойствием, – скажите мне только одно: сколько вам нужно, чтобы вы замолчали?
– Дайте мне десять лир, и покончим с этим.
Старик выложил десять лир. Тот положил их в карман и замолчал. Казалось, наконец можно хоть ненадолго насладиться тишиной, но ее прервала Сусанна.
– Но мне хотелось бы знать, о чем вспоминает этот господин, – сказала она.
– Милая моя, – сказал любитель острых ощущений, – теперь за мои воспоминания я хочу тысячу лир.
Филиппо, уступая просьбе Сусанны, выложил еще десять лир. Любитель острых ощущений положил их в карман.
– Я вспоминаю, – сказал он, – что мне надо сходить на следующей станции, потому что я еду в Сан-Грегорио для участия в большой охоте на волка.
Теперь поезд, который все время взбирался по горному склону, замедлил ход, как бы давая понять, что впереди станция, и его колеса покатились, как по вате, среди безмолвного снежного царства. В купе все молчали, заснув в разных позах. Филиппо погасил свет, натянул одеяло на голову и, засыпая, прикрыл глаза; вагон дернуло, и ему на глаза свалилась шляпа Баттисты. Старик встал, положил ее на место, снова лег и закрыл глаза. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он задремал, когда на цыпочках вошел вор. Филиппо, почувствовав, что у него шарят под одеялом, открыл один глаз, увидел преступника.
– Не будите меня, пожалуйста, – сказал он, – бумажник лежит в правом верхнем кармане брюк.
О, как приятно на поезде мчаться,Горы, равнины, моря – это счастье!Въехал в тоннель, искрами брызжет,Катится гладко, катится быстро,Перед мостами – гудок, и искрит,Въехал на станцию, встал и стоит.О, как приятно на поезде мчаться,ПодКогда стали ездить на поездах, начали сожалеть о почтовых дилижансах и говорить, что по-настоящему можно было путешествовать только на них. Когда начнут передвигаться только по воздуху, начнут сожалеть о поездах и говорить, что настоящая поэзия путешествия заключалась именно в них. Придет и время, когда начнут сожалеть о самолетах, потому что придумают невиданные еще средства передвижения. Потом начнут сожалеть и об этих невиданных средствах передвижения. Верно, в скорых международных поездах есть своя поэзия, которая проявляется, когда, в час заката они мчатся по бескрайним просторам с низкими облачными горизонтами. Не говоря уже об огромных сверкающих окнах, по которым хлещет дождь, о розовых абажурах в вагонах-ресторанах, о платочках, которыми машут в окна, с уголками, мокрыми от слез.
Но будут жалеть не столько о международных скорых, сколько о маленьких поездах, которые тащатся в гору зимними вечерами.
Ездить на таких поездах – одно наслаждение.
Купе, в котором сидят два или три пассажира, слабо освещено и жарко натоплено, так что даже чувствуется запах паленой краски. В запотевшее окно виднеется темное небо и заснеженные поля. За окнами метет метель.
Поезд катит спокойно, без спешки и толчков. Он без суеты останавливается на всех деревянных крохотных станциях, где виднеется яркое пламя костра и слышится звон стаканов с пуншем. Время от времени делает таинственную остановку посреди поля, наверное, чтобы перевести дух. Тогда задремавшие было пассажиры открывают глаза, потягиваются и спрашивают: «Где мы?» и снова засыпают.
Время от времени поезд возвращается назад, если что-нибудь забыл.
Вперед его тащит, пыхча, машина с длинной трубой, а еще одна машина, тоже с длинной трубой, толкает его сзади и тоже пыхтит. Они очень стараются, тяжело дышат, трудятся, передвигая два или три вагона.
Поезд поднимается все медленнее, все труднее и труднее.
Он поднимается среди снегов, шагом. Уже чувствуется вокруг великая тишина, что обитает в горах и глушит всякий шум, даже стук колес, вагонов и громыханье паровоза.
В тишине ясно слышится только сильное и усталое пыхтенье паровоза, ритм которого становится все медленнее, как будто оно готово прерваться каждую секунду.
И точно – он замедляет свой ход все больше и больше. Потом останавливается. И замолкает.
Тогда все замечают, что поезд стоит.
Протирают запотевшее стекло, смотрят, что за станция.
На перроне ни души.
Эти остановки поездов в горах окружены тишиной. Ни шипения, ни свистка, ни сигнала рожка начальника станции.
Только рядом со светящимся циферблатом станционных часов продолжает звенеть электрический звонок, звук коего сливается с тишиной.
Кажется, все уже давно ушли и забыли выключить звонок, который будет звенеть вечно, рядом со светящимися часами.
Глава V
Пикантные истории и ночные приключения в «Трактире Серого Медведя» – Польза от дырок в смежных дверях – Почему этим не пользуются в крупных гостиницах? – Неожиданное событие, которое сильно поразит читателей