Если мы будем вместе...
Шрифт:
Заботливый какой, мать его. И чего я спрашивается злюсь? «На кой хрен тебе чужая девка нужна? – пытался я убедить сам себя, – найди себе свободную и приятно проведи время». Проблема была в том, что я сам хотел быть на его месте. Это я понял сразу и решил для себя, что если у меня появится хоть малейший шанс стать ближе к этой девушке, я его не упущу и мне плевать с высокой колокольни на то, кто она такая и кем ей приходится этот «шкаф».
А потом мысли свернули к тому, что это за таблетки Маша глотает. Если она больна, то ничего удивительного в том нет. А если она любительница «колес»? Меня аж холодный пот прошиб, а карандаш в руке с громким треском переломился пополам, как только мысль о том, что эта девушка может быть наркоманкой пришла мне в голову. У них тоже бледная кожа, темные круги под глазами
После второго занятия надо было переходить в другую аудиторию, что я и собирался сделать, но, увидев происходящее, замер на месте, как и те, кто еще не успел убежать. Миша собрал тетради в рюкзаки, закинул свой и Машин себе на одно плечо, а затем обошел парту и, подхватив девушку на руки, пошел к выходу. Она обхватила его за шею одной рукой без всякого кокетства и намека на улыбку.
Что это значит? Так любит, что все время на руках носит? Что-то сомневаюсь. Скорее всего… Ну, конечно! Я едва не хлопнул себя по лбу. Вот почему Карл Рудольфович не наказал нарушительницу и вот о чем его должен был предупредить мой отец! Он был в курсе, что она не может ходить. Теперь стали понятны слова девушки о том, что им нужны только эти места – протискиваться между рядами с такой ношей на руках этому бугаю было бы очень непросто. Вот, черт! Теперь она стала еще привлекательнее в моих глазах. Мне захотелось узнать о ней как можно больше – узнать, что с ней произошло, откуда она взялась и где берет силы жить дальше. Она не переставала меня удивлять снова и снова. Я поймал себя на том, что тот десяток тараканов, обитающих в моей голове, которые выползали наружу, едва только у них появлялась такая возможность, сегодня словно в анабиозе. И это было особенно необычно. Поскорее бы вечер, уж я вытрясу из отца все, что только можно об этих двоих.
Миша
А жизнь продолжается,
С улыбкой встречай новый день,
И ничего не кончается,
Невзгоды уходят в тень,
А жизнь нам дана одна,
Каждый миг её ты цени,
И даже если она трудна,
Твори добро и люби.
К. Ростовцева, «Жизнь продолжается»
Непреодолимое желание размазать этого смазливого сыночка ректора по ближайшей стенке возникло, как только он вошел в аудиторию, и никак не хотело исчезать. Один Бог знает, чего мне стоило сдержаться и не убить его прямо там в присутствии нескольких десятков свидетелей, только за то, как он смотрел на мою Машу. Нет, не мою, черт возьми. К сожалению, не мою. Я отдал бы душу дьяволу, чтобы она хоть ненадолго стала моей. Но мой интерес к Машеньке простирается гораздо дальше короткой интрижки – я хотел ее навсегда. Да, засыпать рядом с ней и просыпаться, держа ее в объятиях, слушать ее голос и смех, иметь возможность целовать и любить эту девушку – это все, о чем я мог думать в последнее время. А этот папенькин сынок пялился на нее так, что я понял – он мой соперник. При чем, очень опасный соперник.
Нет, в самом начале он посмотрел на нее как обычно смотрит нормальный молодой мужчина на красивую женщину – похотливым оценивающим взглядом. И это было не страшно: я давно понял, что такие Машу не интересовали. Но потом... В его взгляде появился совсем другой интерес – уважение, желание узнать ее лучше, чем кто-либо другой, разгадать эту загадку. Я сразу заметил эту перемену, потому что сам чувствовал по отношению к этой девушке то же самое. И вот это уже было опасно. Уступать ее я никому не собирался и тогда твердо решил бороться до последнего. Так же, как и Сергей. Его не смутило даже то, что Манюня (конечно, так я ее называю только мысленно) не может ходить. Нет, я мог бы поклясться, что у него глаза еще больше загорелись интересом
Ну, что ж, мы еще посмотрим кто кого. Потому что у меня есть огромное преимущество перед ним – я нахожусь рядом с ней и днем, и ночью. Она привыкла ко мне, научилась доверять и с радостью принимает мою помощь. Но тем тяжелее держать себя в руках и не показывать свои чувства раньше времени. Не хочу напугать мою (черт, пока еще не мою!) девочку своим напором. Маша должна быть готова к новым отношениям. Она и без того пережила слишком много для ее двадцати одного года. А я хотел быть уверен, что интересен ей как мужчина.
Вообще-то, я всегда довольно сложно сближался с женщинами. А уж чтобы бороться за кого-то и речи не шло. Если уж быть до конца честным, Маша – первая девушка, которая меня всерьез заинтересовала. Конечно, в свои двадцать восемь лет я не был ни монахом, ни девственником, но и не скажу, что женщин у меня было очень много. Я не из тех, кто может менять партнерш каждую ночь, а на утро забывать о них. Чтобы лечь с кем-то в постель, мне нужно было немного больше, чем смазливое личико и пара бокалов совместно распитых спиртных напитков.
Хотя, однажды я чуть было не женился. Она была очень веселая, такая «компанейская» девушка, красивая и яркая. Все произошло очень быстро, я и опомниться не успел, как мы подали заявление и готовились к свадьбе. К моему счастью, за две недели до знаменательного события, моя невеста сообщила, что уходит к другому, потому что ждет от него ребенка и он зарабатывает гораздо больше, чем я, и квартира у него отдельная от родителей. Ни слова о любви или других чувствах не было сказано, сплошной расчет. Удерживать ее я не стал и даже, как ни странно, почувствовал облегчение. Задал ей только один вопрос: уверена ли она, что ребенок не мой, на что получил однозначный ответ, что в это время я был в длительной командировке. Долго потом удивлялся, почему вообще сделал ей предложение, никаких особых чувств я к той девушке не испытывал, даже когда она позволяла себе открыто флиртовать с моими друзьями, мне было просто немного неприятно.
Маша же совсем другое дело – я был готов бороться за нее всеми средствами. Одна мысль о том, что к ней может прикоснуться другой мужчина, вызывала во мне бурю эмоций и совсем не положительных. От ее улыбки и нежного голоса я и вовсе переставал нормально соображать. Была только одна большая проблема – ее отец. Я ни минуты не сомневался, что Андрей Васильевич не захочет, чтобы его единственная дочь и наследница огромного состояния вышла за обычного служаку. В таких семьях, как Савельевы, браки чаще всего заключаются по расчету. А какой с меня расчет? Да, я был очень перспективным сотрудником и быстро продвигался по службе, неплохо зарабатывал, даже по меркам столицы, мы с мамой и сестрой жили в просторной трехкомнатной квартире, но все это не делало меня завидным женихом. Для девицы, приехавшей в столицу из какого-нибудь захолустья в поисках счастья – возможно, но не для Маши. И все же, я должен был попытаться, потому что понимал, такой девушки как она я, возможно, больше никогда в своей жизни не встречу, да и не нужна мне никакая другая. Мне было наплевать на все ее богатство, даже если бы у нее за душой не было вообще ничего, я бы сделал ее самой счастливой на свете.
Это задание – охранять Машу круглые сутки, не оставляя одну ни на минуту, я сначала воспринял негативно. Что я, нянька что ли для инвалида? Я – один из самых перспективных сотрудников нашей организации (по словам моего начальника) должен играть роль телохранителя у избалованной папиной дочки. Рассказ о том, что с ней произошло меня вначале тоже не особо впечатлил. Девчонка из «золотой молодежи», папочка – владелец самого большого предприятия по переработке древесины, кому-то перешел дорогу и до него решили добраться через дочь. Во время нападения она получила травму позвоночника и стала инвалидом. А охранять ее надо потому, что исполнителей ликвидировали, а заказчика еще не нашли. Такова была краткая версия произошедшего, которую мне поведали. В этой истории, вообще-то, не было ничего удивительного: хотя, «лихие 90-е» и канули в Лету, криминальные разборки и попытки повлиять на строптивых и несговорчивых через семью, по-прежнему, частое явление. Уж наша организация знает об этом все.