Если он опасен
Шрифт:
— Вот и отлично. Оставайтесь здесь, вдруг леди Лорелей позовет на помощь? Впрочем, весьма сомнительно; думаю, вдвоем наши дамы прекрасно справятся. Горячая ванна непременно принесет пользу: расслабит и снимет недомогание.
Аргус хотел проводить Макса к выходу, однако тот остановил его энергичным движением руки и вышел из комнаты.
В процессе купания мисс Сандан выяснила, что у баронессы Страйкхолл весьма красочный словарный запас. Несмотря на самые легкие, мягкие, ласкающие прикосновения, с ее аристократических
— Да, дрались вы отчаянно, — сочувственно пробормотала Лорелей.
И правда, на нежной коже отчетливо читалась история отважного сопротивления.
— Старалась изо всех сил, — призналась Олимпия и склонила голову, чтобы легче было мыть волосы. — Если бы бандит меня увез, то неизвестно, когда бы я вернулась, да и вернулась бы вообще. Если бы не убили сразу, то наверняка превратили бы в оружие против Аргуса.
— Путем угроз и шантажа?
— Да, непременно начали бы запугивать и торговаться. Не забывайте: теперь мне отлично известно, как эти люди обращаются с пленниками.
Лорелей вздрогнула и принялась сосредоточенно намыливать Олимпии волосы. С Аргусом обращались ужасно, а о том, какие истязания ожидали бы его сестру, не хотелось даже задумываться. Одно не вызывало сомнения: в ход пошли бы не только кулаки.
Наконец, купание подошло к концу. Лорелей старательно высушила и расчесала густые темные волосы Олимпии, помогла ей выйти из ванны, вытерла с головы до ног, облачила в белоснежную ночную сорочку и мягкий пушистый халат. К концу сложных манипуляций бедняжка Олимпия так устала, что побледнела и едва не валилась с ног. Как отвести ее в спальню, Лорелей не знала.
— Аргус! — громко окликнула она и заметила, что, несмотря на слабость, Олимпия приоткрыла глаза: неужели мисс Сандан уже зовет брата по имени?
Сэр Уэрлок появился мгновенно, и удивляться этому не стоило: нетрудно было предположить, что он ждет за дверью. Мало кто из братьев так искренне и нежно заботился о сестре, как этот суровый немногословный человек. Не обращая внимания на слабые протесты сестры, он легко поднял ее и отнес в постель. Лорелей поправила подушки и одеяло, торопливо добавила в сидр, отвар целебных трав и убедила Олимпию сделать несколько глотков. Спустя пять минут леди Уэрлок крепко спала.
— Бедняжке придется потерпеть, и все же хорошо, что она упорно сопротивлялась и не позволила разбойнику ее увезти.
Лорелей сочувственно взглянула на мрачного, погруженного в тяжелые мысли Аргуса.
— Это мои враги и моя битва. — Переполненный гневом голос напоминал рычание; казалось, если бы враги попались на глаза, сэр Уэрлок убил бы их голыми руками. — Олимпия здесь ни при чем и не должна страдать.
Лорелей легко дотронулась до плеча Аргуса и ощутила в нем напряженную готовность призвать преступников к ответу.
— Как ни при чем? Олимпия ваша сестра и не может оставаться в стороне. Разве вы позволили бы ей драться в одиночку? Разве смогли бы спокойно сидеть дома, если бы она неожиданно исчезла?
— Нет, не смог бы. И вы бы не смогли, если бы несчастье случилось с кем-то из братьев или сестер.
— Еще бы! Я горячо люблю каждого и готова сделать все, что в моих скромных силах. Разве может быть иначе?
— Точно так же ответила бы и Олимпия — с той лишь разницей, что вряд ли упомянула бы о любви. Ей хочется казаться жесткой и непреклонной.
Аргус глубоко вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь освободить от гнева сердце и разум, и только после этого посмотрел на Лорелей. В теплом взгляде ее изумрудных глаз он прочел понимание и сочувствие — сейчас он остро нуждался и в том и в другом, чтобы удержаться, не броситься на поиски врагов и не погибнуть от руки злодея. Ярость притупляет расчетливость и даже простую осторожность, заставляя без оглядки бросаться в огонь. Работа с правительством ясно показала, что лучший способ одержать победу и при этом сохранить жизнь и здоровье — действовать медленно, осмотрительно и точно.
— Но отныне опасность грозит не только мне, — добавил Аргус и, не в силах сдержать чувства, прижал Лорелей к груди. Искушение оказалось сильнее воли: только нежная женственность способна успокоить мятущуюся душу. — Я всего лишь оказался первой жертвой.
Лорелей доверчиво прильнула к нему. Теплое, почти дружеское объятие дарило надежду и уверенность.
— Считаете, что если бандитов не удастся остановить, то они откроют охоту и на других?
— Уверен. Меня выбрали первым исключительно потому, что считали мой дар самым удобным и легким в применении. От меня злодеи ничего не получили, но это вовсе не означает, что жестокие попытки не повторятся. Больше всего боюсь, что пострадают самые слабые из нас: женщины и дети.
— Но вы этого ни за что не допустите.
— Откуда такая уверенность?
Аргус улыбнулся и легко коснулся, губами восхитительно чувственных губ Лорелей. Больше всего на свете сейчас ему хотелось забыться в полном нетерпеливой страсти, голодном поцелуе, найти утешение во властном объятии. Но к обычным веским причинам жесткого самоконтроля сейчас прибавилась и еще одна: постыдно давать волю вожделению рядом с постелью пострадавшей в борьбе с разбойником сестры. Аргус едва заметно улыбнулся: прежде он не особенно заботился о месте и времени.
— Макс сказал, что вы не откажетесь объяснить, как надо смешивать травы и готовить таинственный отвар, которым так любили меня поить, — напомнил он, слегка отстраняясь.
Лорелей молча кивнула: ничего не поделаешь, мгновение душевного тепла и сочувствия миновало. Она послушно спустилась в кухню и подробно рассказала Аргусу, как заваривать травы и какое количество целебного настоя добавлять в сидр, а едва убедившись, что ученик справится с заданием, сразу простилась и ушла. Сэр Уэрлок погрузился в заботы о здоровье сестры и больше в ее услугах не нуждался. Теперь ему предстояло взять себя в руки, обуздать ярость и пережить печаль. Разве можно помочь в работе души?