Если останемся живы
Шрифт:
И еще дважды Андрей видел его мимоходом, а один раз они втроем даже посидели в ресторане. За столом Корин просто очаровал блистательным, легким и смешным рассказом... О чем? Этого Шалимов не помнил, но помнил приятный, располагающий голос Корина, он лился свободно и раскованно, цепляя, уводя за собой - вот как сейчас, в передаче "Радио Европа". Тот же голос и те же интонации, воскресившие мертвое прошлое.
Это был единственный раз, когда Шалимов встречался с другом брата лично. Он знал, что Дима обязан
Но вскоре Корин исчез с горизонта - видимо, уехал из Москвы А Дима, офицер военной контрразведки, погиб в Афганистане... Да, все это было в брежневскую эпоху, в конце семидесятых - начале восьмидесятых Дима погиб летом 1981 года...
Саманта застала Шалимова погруженным в глубокую задумчивость. Он даже не обратил внимания на то, как прелестно она выглядит в лиловом шелковом костюме и белых открытых туфельках.
– Что с тобой?
– обеспокоенно спросила девушка.
Шалимов выключил приемник.
– Знаешь, я, кажется, нашел.
– Что?
– Саманта выгнула брови.
– Журналиста, которому можно будет доверять Правда, он в Париже. Обозреватель "Радио Европа"
Сергей Корин.
– Ты что, знаком с ним?
– Да как сказать..
– Шалимов подошел к окну, окинул взглядом пустынную дорогу к Грин-Бэуо.
– Виделся однажды давным-давно.
– Ничего себе рекомендация, - фыркнула девушка.
– С ним был знаком мой брат, - пояснил Шалимов.
– А брат верил Корину, как себе Я не знаю, как Корин оказался в Париже, но такие люди не меняются.
Саманта присела на складной стульчик.
– Но ведь все это было невесть когда... Ты говоришь, этот Корин обозреватель французского радио. Значит, человек устроенный, обеспеченный.
Захочет ли он ввязываться черт-те во что?
– Если он настоящий журналист, захочет А такой человек, как Корин, не стал бы заниматься тем, к чему у него нет призвания. И особенно удачно, что он русский. Возможно, у него сохранились связи в России...
– глаза Шалимова потускнели.
– Но это светский треп, Саманта. Мы не можем купить билет и улететь в Париж.
– Да... А если позвонить на радиостанцию?
– Чтобы нас сразу вычислили? Да и что я ему скажу..
– А что ты ему скажешь при встрече?
– Быть может, ничего... Но это другое дело.
Там я буду видеть перед собой человека, чувствовать его флюиды. Доверие - вопрос личного контакта, Саманта.
Саманта Л. Ларрена молчала. Шалимов догадывался по ее сосредоточенному лицу, что она о чемто напряженно думает, вернее, взвешивает со всех сторон известные факты перед принятием решения.
– Я думаю, мы можем попытаться попасть в Париж, - сказала
– Тем более что в США нам сейчас находиться опаснее чем где-либо.
– Как?
– безнадежно усмехнулся Шалимов.
– На воздушном шаре?
– На "Боинге". И нам не понадобится покупать билет, но потребуется много денег.
Шалимов исподлобья посмотрел на нее.
– Если ты задумала подкупить летчиков или что-то в таком роде, брось эту затею Я знаю эту публику, она во всем мире одинаковая. Твоя авантюра закончится в полиции.
– Нет. Это не то, что ты думаешь.
– Тогда объясни, пожалуйста, - слегка раздраженно сказал Андрей
Саманта приступила к объяснениям, и по ходу ее речи скептицизм Шалимова постепенно улетучивался.
– Пожалуй, это может сработать, - согласился он.
– Но если нет...
– Если нет, мы просто остаемся там, где сейчас.
– Или нас расстреляют в парижском аэропорту, в лучшем случае арестуют, что, как ты понимаешь, всего лишь короткая отсрочка смерти... Это опасно, Саманта.
– Здесь еще опаснее.
Старенький "Додж" миссис Ларрены припыхтел назад через два с половиной часа после отбытия, что в общем соответствовало расчетам Саманты.
Шалимов облачился в джинсы и серую водолазку.
Привезенные миссис Ларреной кожаные туфли оказались тесноватыми, и хромота из-за раны еще больше усилилась.
Миссис Ларрена передала дочери толстые пачки денег - семьдесят пять тысяч долларов.
– В банке не удивились, мам?
– Саманта уложила деньги в сумку.
– Да нет, там все сочувствуют... Я сказала, что хочу переехать, потому что этот дом полон болезненных воспоминаний.
– Ты молодец, ма.
– Саманта обняла миссис Ларрену и поцеловала в щеку.
– Мы возьмем старину "Доджа", ладно? А когда вернемся, пригоним обратно.
– Когда вернетесь...
– миссис Ларрена заплакала в объятиях дочери. Храни вас Господь, дочка.. Но неужели мне совсем-совсем, чуть-чуть нельзя узнать, куда вы едете?
– Мама, - Саманта с нежностью погладила ее волосы.
– 5Гбы многое отдала, чтобы предложить тебе поехать с нами. Но мы - не самая безопасная компания. И этот дом небезопасен. Тебе лучше покинуть его на время...
– Да, да, - закивала миссис Ларрена.
– Я пойду к Роудсам, это всего полчаса берегом... Провожу вас и уйду.
Она никуда не уйдет. Это ее дом, и в своем доме миссис Ларрена никого не боится.
Саманта смущенно вытянула из сумочки десятитысячную упаковку банкнот, протянула миссис Ларрене, но та оттолкнула деньги.
– Вам нужнее... Той суммы, что переводит компания на пенсионный счет, вполне достаточно...
Подождите, я соберу вам поесть на дорогу.-
– Не надо, мама. Тут недалеко.