Если останемся живы
Шрифт:
Они прошли на кухню. Данилин открыл буфет.
– Вот тарелки. Они все одинаковые, и, как вы догадываетесь, я не помню, какую взял в то утро. С вилками, то же самое. А вот моя чашка, я всегда пью чай только из нее.
Он осторожно передал Ласкерову огромную треснувшую синюю чашку с отбитой ручкой и золотистыми узорами.
– Кто знал об этой вашей привычке?
– профессор разглядывал ветхий антиквариат с преувеличенным почтением.
– Да надо мной весь отряд смеется. Эта чашка - притча во языцех. Она у меня вроде талисмана. Космонавты - народ суеверный...
Может
– Я заберу ее, - сказал он.
– Не беспокойтесь, через пару дней вы получите ее обратно. Тарелки и вилки тоже.
– Ну да...
Ласкеров попрощался с Данилиным и покинул квартиру. До ресторана "Космос", где Шебалдин назначил рандеву, было недалеко, и, несмотря на пасмурную погоду, он предпочел автобусу прогулку. Надо было проанализировать полученные сведения.
Но приводить в систему было почти нечего, а то, что наличествовало, ни.как не приводилось. Ласкеров начинал склоняться к внутреннему убеждению, что нападение на "Атлантис" - чисто американская гангстерская выходка. Он допускал участие российских фигурантов, но русские космонавты, очевидно, выступили в пассивной роли жертв.
Привыкший к точности и лаконичности итогов, Ласкеров честно ответил себе и на вопрос, в какой точке находится расследование. В той же, где и начиналось. Но два хвоста все же торчали наружу, и, возможно, за какой-то из них удастся ухватиться - чашка Данилина и человек, присланный Рубиновым для инструктажа космонавтов по поводу спутника.
21
Вечерний Чикаго играл брызгами подмигивающих, зовущих, броских огней, как рождественская елка на Пенсильвания-авеню. Пыхтящий "Додж", отвыкший от городской суматохи, с трудом прокладывал путь среди важных лакированных "Фордов" и "Шевроле", нетерпеливо толпящихся у светофоров и подгоняющих друг друга суетливым кваканьем клаксонов. Саманта, отстранясь, с плохо скрываемым страхом смотрела в окно машины. Ей чудилось, что каждый прохожий и тем более полицейский пристально разглядывает именно ее. Шалимов вел себя внешне невозмутимо, сосредоточившись на борьбе со скрежещущей коробкой передач, но на душе у него было не легче. Он уводил "Додж" подальше от шумного центра в поисках одинокой телефонной будки и вспоминал планы Саманты, вначале показавшиеся ему осуществимыми, а теперь все более казавшиеся чистейшим безумием.
– Есть один человек в Чикаго, - говорила ему Саманта в доме миссис Ларрены.
– Если он нам не поможет, остается только уповать на Господа Бога.
Его зовут Барни Флойд. Он пилот международных авиалиний.
– И он спрячет нас в грузовом отсеке своего самолета?
– Ты не дослушал, - укоризненно сказала Саманта.
– У нас был с ним роман четыре года назад.
Ему можно верить, он классный парень.
– Вот как, - Шалимов ощутил удививший его самого укол ревности.
– Тогда почему же ты ушла от мистера Флойда?
– Я не ушла, - девушка опустила голову.
– Мы расстались. Это не одно и то же. Он был женат и сделал выбор, но
Шалимов в раздумье гонял стрелку по шкале настройки выключенного приемника.
– Саманта, если ты веришь в надежность Флой
да, я не буду оспаривать то, что очевидно для тебя...
Подумай, а не могли бы мы воспользоваться его связями здесь, в Америке, вместо того чтобы лететь во Францию?
– У него нет никаких связей. Откуда они у рядового пилота "Транс Уорлд"? Но он не выдаст нас и, при возможности, поможет бежать. Разве этого мало?
– В нашем положении это очень много, - согласился Шалимов.
Больше они не говорили о Флойде, а теперь прибыли в Чикаго, чтобы встретиться с ним.
Саманта вышла из машины на перекрестке замызганных окраинных улиц и открыла дверь телефонной будки. Шалимов последовал за ней, они втиснулись вдвоем в узкую кабину. Саманта набрала номер и чуть отстранила трубку от уха, чтобы Шалимов мог слышать весь разговор.
– Хелло, - мембрана задрожала от низкого мужского голоса.
– Барни,это я.
– Здравствуй, Саманта, - произнес Флойд как ни в чем не бывало. Ни одна нотка не изменилась в его тоне, а ведь для него это был звонок с того света.
– Барни, ты один? Можно приехать к тебе сейчас?
– Я один, Сэм.
– Флойд назвал ее ласковым именем из их прошлого. Мэгги в Вегасе до конца недели, а Пол и Джон (он окрестил близнецов в честь блистательных "Битлз") у бабушки в Манкейто.
– Со мной один парень... Барки, мы попали в чертовский переплет.
– Догадываюсь, - так же тепло и ровно пророкотал Флойд.
– ,Вы далеко?
– Кварталах в пяти. У нас машина.
– Ну так подъезжайте, - заключил он и положил трубку.
За руль села Саманта. Когда "Додж" тронулся, Шалимов всем корпусом повернулся к девушке.
– Этот Флойд или каменный, или откуда-то узнал, что ты жива. Я бы на его месте упал в обморок.
– Надо знать Барни, - скупо улыбнулась Саманта.
– Он не каменный, но по виду этого ни за что не угадаешь
"Додж" въехал во двор пятиэтажного дома постройки тридцатых годов, без сомнения готового простоять еще век. В просторном опрятном подъезде на подоконниках стояли горшки с цветами, стены украшали самоклеящиеся глянцевые плакаты с изображением красоток на яхтах в залитом солнцем океане. Квартира Флойда помещалась на втором этаже. Девушка позвонила трижды, и сердце Шалимова снова защемило - он почувствовал, что это их давний тайный знак.
Дверь отворилась. Шалимов невольно охнул, окинув взглядом выросшую на пороге громадную фигуру, и впрямь будто вырубленную из скалы.
Барни Флойд походил на викинга из скандинавских саг - под сенью курчавых светлых волос блестели проницательные синие глаза, квадратный подбородок выдавался вперед. Широкий нос и слишком полные губы немного портили его внешность - Флойд не был красив, но от него исходили волны спокойной уверенности и доброты. Присутствие этого человека как-то сразу вселило покой в душу Шалимова. Он безоговорочно поверил Саманте: на Барни можно положиться.