Если растает любовь
Шрифт:
– А как он оказался в бане? – уточнил следователь. – Ты же говоришь: он отсыпаться собирался.
Захаров развел руками:
– А кто его знает. Народу в доме было – тьма. К тому же девки еще подрались. На них все и смотрели, такое шоу. Возможно, Деда Мороза достали вопли, и он в баню потопал, чтобы никто над ухом не выл.
– Андрей! – Лицо Инги вспыхнуло от возмущения. – Я ведь просила! Зачем ты рассказал?!
– Что ты просила? А если это она Деда Мороза твоего шлепнула?!
– Да ерунда это все!
– А ты видела, где Марина после
Инга, сосредоточенно глядя на носки белых сапожек, тихо пробормотала:
– Короче, Володя, ничего такого, ты не подумай. Просто одна из моделей, Марина… Она сама себе все придумала. А ничего не было.
Воображение Седова вдруг нарисовало следующую картину: Инга в красном бельишке, Захаров, с наслаждением обнимающий тонкую талию, черные простыни.
И нервы не выдержали.
– Чего не было? Да вы себя ведете, как идиоты! Что мне каждое слово из вас как клещами приходится вытягивать?! – заорал Седов. – Если не хотите ничего говорить, на хрен было меня из Москвы выдергивать?! Я, может, хотя бы Новый год хотел по-человечески, без трупов встретить! Нет же, Седов, спаси, помоги! Да пропади оно все пропадом! В милицию звоните, ко второму января, может, кто и доедет. Я и так все мыслимые и немыслимые нормы нарушил, поперся не на свою территорию, без экспертов!
Инга коснулась его руки.
– Володь, ну тише, тише. Все расскажу сейчас. Марина решила, что я строю глазки Андрею. А у них роман. И она сказала, что убьет меня, если это будет продолжаться. Никаких глазок я ему, конечно, не строила. Честное слово: не кокетничала, и в мыслях не было. Но я же не могла с ним вообще не разговаривать! Спросила, где руки можно помыть. Потом, после обеда, когда Захаров сказал, что банька натоплена, я тоже вопросы задавала. Да, Марина вцепилась мне в косы. У меня еще корона из мишуры была, и вот, – девушка коснулась длинных русых волос и грустно усмехнулась, – все в клочки подрала, а ведь это реквизит, мы костюмы напрокат брали, и что теперь возвращать… Но я не думаю, что она на такое способна. Юрка просто оступился. Хотя ступеньки там не крутые, ты увидишь.
«Эх, девочка, – Седов вслед за Андреем вошел в симпатичную, сложенную из досок избушку, – я за годы работы понял четко: в этой жизни нельзя сделать только одно. Пройтись по потолку. А все остальное возможно в разных вариантах. Какие дурацкие страшные преступления совершаются. И мотивы – курам на смех. Убивают из-за сотового телефона, из-за теоретически имеющихся нескольких сотен рублей. А женская преступность – вообще отдельный разговор. Бывает, дама своего любимого ножиком нашинкует, а потом еще сама и в милицию позвонит. Спрашиваю у такой: зачем? Она руками машет, приревновала. Так что здесь, возможно, именно вот такая типичная ситуация, спровоцированная излишней бабской
Следователь вошел внутрь и осмотрелся. В отличие от роскошного особняка Захарова баня была отделана без излишнего выпендрежа. Светлая дощатая обшивка стен, деревянные скамеечки, декоративные пеньки-коряги.
Лестница, тоже обитая деревом, действительно не крутая, ступеньки невысокие и достаточно широкие. Поскользнуться на них сложно. А вот если человека толкали… Причем – Володя повертел головой – да, вот здесь стоит вешалка для одежды, за ней вполне можно спрятаться… Спрятаться можно. Но если допустить, что убийца – модель, то почему она перепутала Юру и Ингу? Здесь только один вариант вырисовывается – у этой Марины явные проблемы со зрением…
Пристально рассматривая ступеньки – чистые, следов обуви не осталось, – следователь спустился вниз, к распростертому на полу возле бассейна телу.
Здесь было очень жарко, волны мятного тепла катились из парной. И еще пахли замоченные в тазике березовые веники.
– Почему дверь в парилку не закрыта? – поинтересовался Володя, отводя взгляд от трупа с неестественно изогнутой, даже, скорее, изломанной шеей. – Там кто-то был?
Захаров едва заметно пожал плечами:
– А я знаю? Может, домработница, которая здесь за порядком следит, не закрыла. Я, если честно, внимания не обращал. Сам видишь, тут такое творится…
Следователь подошел к двери, присел на корточки. И осторожно, за нижнюю часть, приоткрыл ее.
– Нечего здесь пальцы свои оставлять, может, еще экспертам придется работать, – пробормотал он, прикрывая лицо от обжигающего жара. – Кажется, тут действительно никого не было. Хотя…
В дальнем углу что-то блестит?
Или показалось?
Следователь, вздохнув, вошел в парилку, нагнулся и…
Женская заколка. Изящная, тонкая. Такими девушки закрепляют отдельные пряди, или как там у них это называется.
У Инги вроде бы были похожие заколки. Можно ее поднимать, не опасаясь уничтожить отпечатки пальцев – поверхность стильной вещицы такая тонкая, что снять их отсюда все равно не получится…
– Ой, это же моя! – воскликнула Инга, увидев находку. Пошарив в кармане, она протянула ладонь. Лежавшая там заколка явно была родной сестрой найденной в сауне. – Видишь, я ее специально сняла. Подумала, что первая потерялась, когда Марина мне разбор полетов устроила. Но в сауну я ведь не заходила. Как там оказалась моя заколка?! Неужели…
Она запнулась, недоуменно развела руками.
«Похоже, мысль о том, что эта Марина хотела ее подставить, просто не укладывается в голове. Но и манекенщица – если все-таки она убила студента – просчиталась. Инга не стала скрывать, что обнаружила труп, – рассуждал Седов, обыскивая уже начавшее остывать, чуть затекшее тело. – Так, рядом с трупом никаких подозрительных предметов не обнаружено. Блин, какой парень молодой, двадцать лет всего было… На лице застыло недоуменное удивленное выражение. Шея просто свернута, ужасно».