Если сбываются мечты
Шрифт:
Они вернулись в холл, и Элвис Дэлзелл сказала с нетерпением:
— Ну вот. Вы все видели.
— Я еще не видела сад.
— Но вы же шли сюда через сад?
— Мне бы хотелось посмотреть еще раз.
Вряд ли там было еще что-нибудь существенное, чего она не видела. Хелли вела себя по-детски упрямо, и ей должно было быть стыдно за себя.
Человек, который мыл тогда холл, теперь стоял, наклонившись, у края лужайки и выпалывал какие-то сорняки. Хелли подошла к нему:
— Что это за цветок? Синенький такой, с желто-белой
— Это не цветы, это сорняки. Но мистеру Шерману они нравятся, и мы их оставляем — пусть растут.
— Они красивые. Как они называются?
— Да по-разному: трехцветная фиалка, анютины глазки, — проговорил он, свирепо выкорчевывая цепкие корни одуванчиков, а Хелли повторила:
— Анютины глазки. Какое милое название.
Она опустила руку в карман жакета и потрогала лежавший там стебелек. Она увезет его с собой, будет ухаживать за ним, и, может быть, он вырастет. Ей не хотелось обратно в Лондон, не хотелось туда, где, как бы ни старалась она себя обмануть, все напоминало ей о Саймоне Коннелле: Хэмпстед в ясную погоду, Ричмонд-стрит — в дождливую, Оксфорд-стрит, Гайд-парк, эскалатор, тень в витрине магазина.
Воспоминания подстерегали ее повсюду. Сейчас, восемь месяцев спустя, ее все еще бросало в дрожь при воспоминании о той минуте, когда он посмотрел на нее с выражением полнейшего недоумения на лице и сказал:
— Жениться на тебе? Хелли, милая моя дурочка, ты меня не поняла. Ты лучше всех на свете, но мне совсем не нравится заполнять все эти бумажки. Я думал, что и тебе тоже. Я считаю, что браки вышли из моды. Что значит клочок бумаги?
Она была молода. И до той самой минуты совершенно спокойна. Может быть, именно потому, что у нее никогда не было ни дома, ни семьи, ей нужен был этот брак, и она сочла само собой разумеющимся, что он хотел того же.
Он попытался ее обнять, говорил что-то о том, что важно только то, что они любят друг друга, но она спросила тихо:
— Я ведь не единственная?
— Ну что ты говоришь!
— Нет. — Она вдруг все поняла. Поняла, что она лишь маленькое звено в той цепочке земных радостей, которые Саймон устраивал для себя. Слова, которые он ей говорил, письма, которые ей писал, были похожи на те странички, что он приносил перепечатывать, — ненавязчивая реклама, которую не стоит принимать всерьез, но слушать приятно.
Саймон больше так и не позвонил.
— Все кончено, — сообщила она Серине и Фрэнсис. Серина только что отпраздновала свою помолвку с Джеффри и сказала:
— Очень жаль.
Фрэнсис была настроена философски:
— Тогда ты можешь пойти в пятницу на вечеринку.
— В этом месяце никаких вечеринок, — ответила Хелли. — Я буду работать, как галерный раб. Я готовлю благотворительный бал для миссис Брантон.
Она держала себя в руках. И уже больше не плакала, разве что иногда, когда была уверена, что обе ее подруги спят, — тихо, почти беззвучно.
— Ну что ж… — Ледяной тон Элвис Дэлзелл достиг своего предела. — Вы все посмотрели в саду? — И, не дожидаясь ответа, она повернулась и пошла к дому.
Хелли вошла в гостиную вслед за Элвис Дэлзелл. Мисс Паргайтер только что открыла глаза.
— Уже вернулись? — спросила она. Вздохнула, сняла ноги со скамеечки, но вставать не стала. Устроилась в кресле поудобнее и вопросительно на них посмотрела.
— Что-нибудь еще? — спросила Элвис, всем своим видом показывая, что у нее и так отняли слишком много времени.
Хелли села в кресло у окна и ответила:
— Нет, спасибо. Вы не знаете, надолго ли еще задержится мистер Шерман?
— Я же сказала вам, у него дела. Вы видели дом. Больше вам за него никто не предложит. Могу я передать мистеру Шерману, что вы принимаете его предложение? Все детали вы можете обсудить со мной.
— Нет, спасибо. Я лучше подожду, — ответила Хелли.
— Вам, возможно, придется ждать долго. — Сама Элвис садиться не стала. Она стояла, глядя на Хелли с выражением откровенного презрения. — Как вам это удалось?
— Что удалось?
— Как вам удалось заставить миссис Брантон составить завещание в вашу пользу?
Хелли, которая была далека от каких бы то ни было интриг, не считала себя обязанной извиняться.
— Никак. Для меня это было полной неожиданностью.
— Держу пари, что нет, — сказала Элвис.
Хелли пожала плечами:
— И проиграете.
— Как долго вы были с ней знакомы?
— Всего месяц. Я работала у нее секретарем в течение месяца. Мы никогда не встречались раньше, потом она прислала мне открытку на Рождество — и это было последнее известие от нее или о ней. А потом в наше агентство позвонил адвокат и попросил их помочь связаться со мной.
Элвис Дэлзелл спросила язвительно:
— И что же вы делали с ней все эти четыре недели? Гипнотизировали?
Хелли сохраняла спокойствие. Конечно, завещание миссис Брантон было похоже на внезапный каприз. Но может быть, причина в том, что тот, кто предполагал унаследовать дом, чем-то не угодил ей. Она спросила:
— А как вы думаете, кто получил бы этот дом?
— Мистер Шерман, кто же еще. Миссис Брантон была его теткой, он прожил здесь всю жизнь. Конечно, он предполагал, что дом достанется ему. — Элвис Дэлзелл кипела от негодования. Она резко повернулась с таким видом, словно была больше не в состоянии сдерживать свои чувства, и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Мисс Паргайтер взглядом проводила ее до двери.
— Как говорит теперь ваше поколение — она потеряла хладнокровие.
— Принимая во внимание обстоятельства, — заметила Хелли, — она оставалась хладнокровной достаточно долго. Значит, дом должен был достаться мистеру Шерману.
— Почему это? — сказала мисс Паргайтер. — Дом принадлежал миссис Брантон, она отдала его тебе, а он, похоже, даже не собирается появиться, так почему тебе надо о нем волноваться?