Если спросишь, где я: Рассказы
Шрифт:
— Уверен, я знаю, о чем ты думаешь, — продолжал вещать Нельсон. — Уверен, ты думаешь: «Здоровенный пьяный негр, и что мне с ним делать? Может, еще и жопу ему подтереть?» Так ты думаешь?
Я огляделся. Я увидел Хаки, который стоял возле сцены, музыкантов за его спиной, которые что-то играли. Кто-то вышел танцевать. Мне показалось, что Хаки смотрит прямо на меня, но если и смотрел, то сейчас уже отвернулся.
— Ну что ты молчишь? — сказал Нельсон. — Я ведь нарочно тебя дразню. Как вернулся из Вьетнама, никого еще не дразнил с тех пор. А там я дразнил косоглазых.
Он снова ухмыльнулся, огромные губы раздвинулись. Потом он перестал ухмыляться и просто уставился на меня.
— Покажи им ухо, — предложил Бенни, ставя на стол свой стакан. — Нельсон отрезал ухо у одного из этих маленьких выскочек, — добавил Бенни. — Он носит его с собой. Покажи им, Нельсон.
Нельсон все смотрел и смотрел. Потом принялся рыться в карманах пальто. Он достал что-то из одного кармана. Это были ключи и таблетки от кашля.
Донна сказала:
— Я не хочу видеть никакое ухо. Фу. Фу-у-у. Боже!
Она посмотрела на меня.
— Нам нужно идти, — сказал я.
Нельсон все ощупывал свои карманы. Он достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и положил на стол. Потом его погладил.
— Там пять сотен. Слушай сюда, — сказал он Донне. — Я даю тебе две. Заметано? Я даю тебе две сотни, за минет. Такой, как его жена делает сейчас какому-нибудь крепкому парню. Слышишь меня? Пока он здесь задирает тебе юбку, она лижет чей-то болт, так и знай. Все по-честному. Вот! — он вытащил уголки купюр из бумажника. — Ладно, черт с вами, вот еще сотня для твоего хорошего друга, чтобы он тут не скучал. Тебе и делать-то ничего не нужно, — обратился Нельсон ко мне. — Будешь сидеть здесь, пить свое пойло и слушать музыку. Хорошую музыку. Я и эта женщина выходим вместе, как хорошие друзья. И потом она возвращается одна. Раз-два — и она снова тут с тобой.
— Нельсон, — вмешался Бенни. — Ну что ты такое говоришь, а, Нельсон?
Нельсон ухмыльнулся:
— Я уже все сказал.
Он, наконец, нашел то, что искал. Это был серебряный портсигар.
Он открыл его. Я заглянул внутрь. Ухо лежало на ватной подушечке. Напоминало сушеный гриб. Но это было настоящее ухо, и оно было прикреплено к цепочке для ключей.
— Боже! — воскликнула Донна. — Ф-у-у-у!
— Стоящая вещь, правда? — спросил Нельсон. Он смотрел на Донну.
— Нет! Пошел в ты жопу, — выпалила Донна.
— Девочка… — пробормотал Нельсон.
— Нельсон… — позвал я. И красные глаза Нельсона теперь смотрели на меня. Он отодвинул шляпу и кошелек, и портсигар тоже.
— Что ты хочешь? — спросил Нельсон. — Проси, что хочешь.
Хаки положил одну руку на мое плечо, вторую на плечо Бенни. Он наклонился над столом, его голова засверкала в свете ламп.
— Как дела, ребята? Веселитесь?
— Все в порядке, Хаки, — сказал Бенни. — Все путем. Эти ребята собирались уходить. А мы с Нельсоном еще посидим — послушаем музыку.
— Вот и хорошо, — сказал Хаки. — Чтобы ребята были довольны — это для меня самое главное.
Он оглядел нашу кабинку. Он посмотрел на бумажник Нельсона и на портсигар, лежавший рядом. Он увидел ухо.
— Настоящее ухо? — спросил Хаки.
— Настоящее, — ответил Бенни. — Покажи ему это ухо, Нельсон. Нельсон только что с самолета из Вьетнама, оттуда он привез это ухо. Это ухо объехало полмира, прежде чем оказалось вот на этом столе. Покажи ему Нельсон, — сказал Бенни.
Нельсон взял портсигар и передал его Хаки.
Хаки стал разглядывать ухо. Он вытащил цепочку и покачал ухо, поднеся его к самому лицу. И смотрел, как оно болтается.
— Мне рассказывали о таких вот высушенных ушах, членах и прочих штуковинах.
— Я отрезал его у одного косоглазого, — объяснил Нельсон. — Он больше все равно ничего им не слышал. Решил прихватить сувенир на память.
Хаки повернул ухо другой стороной.
Мы с Донной стали выбираться из кабинки.
— Девочка, не уходи, — сказал Нельсон.
— Нельсон, — одернул его Бенни.
Хаки перевел взгляд на Нельсона. Я стоял возле кабинки, держа в руках пальто Донны. Ноги меня не слушались.
— И ты уйдешь с этим сутенером! — рявкнул Нельсон, — позволишь ему наслаждаться твоими прелестями! Ну погодите! Я вам еще устрою…
Мы двинулись прочь. На нас все глазели.
Я услышал, как Бенни говорит:
— Нельсон только сегодня утром с самолета из Вьетнама. Мы пили весь день. Мы никогда еще столько не пили. Но вести себя будем прилично, Хаки.
Нельсон вопил что-то, перекрикивая музыку. Я разобрал пару фраз:
— Это не приведет ни к чему хорошему! Что бы ты ни делал, это ни приведет ни к чему хорошему!
Что он потом кричал, я уже не расслышал. Музыка смолкла, и снова заиграла. Мы не оглядывались. Мы продолжали идти. Мы вышли на улицу.
Я открыл перед ней дверцу. Я двинулся назад, к больнице. Донна молча сидела рядом. Потом закурила сигарету, но по-прежнему молчала.
Я попытался найти какие-нибудь слова:
— Послушай, Донна, не переживай, не надо. Прости, что так получилось.
— Мне бы они пригодились, эти деньги, — сказала Донна. — Вот о чем я думаю.
Я продолжал вести машину и не смотрел на нее.
— Правда, — сказала она. — Мне бы пригодились эти деньги. — Она встряхнула головой. — Даже не знаю, — пробормотала она. И, опустив голову, заплакала.
— Не плачь, — попросил я.
— Я не пойду завтра на работу, точнее сегодня, и плевать на будильник, пусть звонит, — сказала она. — Я пас. Я уезжаю из города. А все, что там произошло… это был мне знак. — Донна нажала на зажигалку и подождала, пока она раскочегарится.