Если ты останешься

Коул Кортни

Ее глаза смотрят на меня и ее взгляд созерцателен. Я непоколебимо смотрю назад.

— Что? — спросил я. — Что тебе было интересно?

— Почему ты это сделал? — спрашивает она тихо. — Зачем ты это сделал? Похоже, что у тебя и так замечательная жизнь.

Я снова удивлен. Эта девушка очень прямая и могла, не колеблясь сказать все, что думает. И она думает, что я намеренно пытался убить себя. Какого хрена?

С одной стороны, ее прямое отношение освежает. У меня есть ощущение, что она не играет в игры. Но, с другой стороны,

это раздражает. Потому что иногда я люблю блудить в таких играх.

Но у меня есть ощущение, что Мила не переносит всякую чушь.

— Это был несчастный случай, — пожимаю плечами я. — Я был неосторожен.

Она все еще смотрит на меня, и я борюсь с желанием вздрогнуть. Это похоже на то, как она смотрит внутрь меня, пытаясь разобрать на части и изучить. Я не люблю это.

— Правда? — спрашивает она. Мне кажется, или это звучит сомнительно? Надеюсь, что нет. — Я надеюсь, что тебе окажут помощь, потому что в следующий раз я не смогу оказаться рядом, чтобы помочь тебе.

Она поворачивается на каблуках и направляется к задней комнате. И просто так, Мила с улыбкой выходит из моей жизни.

Я удивлен тем, насколько мне не понравилось это чувство.

Глава 7

Мила

Я снова сплю.

Я иду по проходу местной церкви. Утреннее солнце светит косыми лучами через окна, я знаю, что сплю. Я знаю это, потому что посещала это место тысячу раз, когда мои родители умерли.

Сон всегда одинаковый.

Ничего не меняется.

Из-за этого, я знаю, что не в состоянии проснуться, пока все не закончится.

Я вздыхаю и опускаю взгляд.

На мне то же черное платье, которое я одевала на их похороны. Оно обтягивает мое тело, и струиться вниз. Мрачное, но женственное. Я ношу его каждый раз во время этого сна, — бесконечное напоминание об этом ужасном дне. Переставляя одну ногу за другой, я иду вниз по проходу, не контролируя свои ноги.

Они движутся по собственному желанию. Я не могу остановиться даже, если захочу. Правая нога наступает на ковер, потом левая. Теперь опять правая.

Я продвигаюсь вперед.

Прежде, чем я осознаю это, я встаю перед двумя гробами, греясь на солнце, в передней части церкви. Один гроб белый, другой черный. Они оба блестящие.

Добро и зло.

Когда я впервые начала видеть этот сон, то подумала, что это означало, что один из моих родителей был плохим в глубине души, а я никогда не знала об этом. Я долго размышляла над этим сном. Я знаю, что он очень много значит. Мысль о том, что один из моих родителей мог быть обеспокоен темными душами, тяжело давила на меня довольно долгое время. Но потом я поняла, что смысл не в этом.

Даже если этот сон был специально рассчитан на день их похорон, он не должен был больше сниться мне. Моих родителей

здесь больше нет. Они были кремированы. Они никогда не были в гробах в передней части церкви.

Этот сон не об этом

Он сомнениях, которые были сформированы во мне в день их смерти. Сомнениях о ценности самой жизни.

Жизнь кажется бессмысленной, если все заканчивается в огненной автокатастрофе, оставив позади только печаль.

Это одна из причин, из за которой я хотела стать художником. Я хотела создать красивое из некрасивого. Инь и Янь. Темное и светлое. Добро и зло.

Мое собственное "я" больше не зацикливается на этой вещи. Но мое подсознание имеет проблемы. И оно до сих пор их четко не урегулировало, поэтому мой запутанный сон повторяется. И, честно говоря, я еще не совсем поняла его.

Я вижу то, что жизнь состоит из добра и зла, черного и белого. И все время между ними идет борьба за доминирование. Жизнь — это борьба.

И я ненавижу то, что все это заканчивается небытием. Что однажды, вас просто здесь не будет. Не будет больше улыбок, больше никаких слез. Ничего.

Пуф.

И отбой.

Я вздыхаю и провожу пальцем по крышке черного гроба. В нем зло. Крышка красивая, как бы ни была плоха. Но когда моя рука движется, я замечаю что-то еще. Что-то, чего никогда не было здесь прежде.

Зубчатый шрам на руке, там, где мой указательный палец встречается с большим пальцем.

«X» так же, как у Пакса.

Я пугаюсь и смотрю на него, отмечая, что он старый и толстый, как у Пакса. В солнечном свете это кажется зловещим, хотя я не представляю, почему. Это просто шрам. Сотни разных вещей могло стать причиной его появления.

Но почему он на мне?

Я вытягиваю свою руку на свет, поворачивая и освещая ее на солнце. Шрам мне так знаком, как будто он был на моем теле в течение многих лет. Он привычен для меня, как будто значит что-то.

«X» отмечает место.

Я понятия не имею, что это означает. Но что-то в моем подсознании хочет, чтобы я думала об этом. Мне нужно о чем-то задуматься и что-то для себя решить. Но я не знаю, что.

Качаю головой и подхожу к белому гробу. Я знаю, что должна закончить это так, чтобы проснуться. Итак, я осторожно открываю крышку хорошего гроба, выпуская миллион сверкающих солнечных лучей.

Они стреляют из гроба и сливаются со светом, льющимся из окна. Лучи яркие, сверкающие, сияющие. Я обволакиваюсь ими, купаясь в тепле и добре, поглощая свет.

Просыпаясь, я знаю, что буду чувствовать себя такой сияющей в течение некоторого времени. Это мое подсознание ищет способ привести меня в порядок. Так я справилась с горем после смерти своих родителей.

Сейчас так я справляюсь с любым видом неопределенности.

И, судя по шраму на руке, я предполагаю, что появление Пакса в моей жизни дало моему подсознание паузу. Он то, что в очередной раз вызвало этот сон.