Если вам дорога жизнь
Шрифт:
Хартли Данвасу было лет пятьдесят пять. Этот высокий, сухой и чуть сутулый мужчина держался самоуверенно и надменно, как и полагается миллионеру.
– А кто вы такой, черт подери! – возмутился он, когда Лепски вошел в его такой роскошный, что даже дух захватывало, кабинет. – Где Биглер?
«Ишь распоясался, – подумал Лепски, – только со мной этот номер не пройдет». Пусть этот наглец хоть десять раз шишка, но Лепски, между прочим, детектив первого класса.
– Меня зовут Лепски, –
Данвас покосился на него:
– Да, я о вас слышал. Террелл приедет?
– Его предупредили. Если это всего лишь взлом, я управлюсь и сам. Шеф занят.
Данвас неожиданно улыбнулся:
– Да… Разумеется. – Он поднялся на ноги. – Идемте.
Он провел Лепски через большой магазин, спустился вниз и отпер комнату-склад:
– Залезли здесь.
Лепски взглянул на небольшое забранное стальной решеткой окошко. Решетка была выдрана и торчала торчком из цементного основания.
– Стальной трос, крюк и машина, – пояснил Лепски. Через окошко он увидел узкую аллею, ведущую к автостоянке. – Проще пареной репы. Что они взяли?
– Вот как они сюда забрались? – Данвас посмотрел на Лепски с некоторым уважением. – Забрали одну из моих лучших снайперских винтовок: ручная работа, с оптическим прицелом, глушителем, стоит пятьсот шестьдесят долларов.
– Еще что-нибудь пропало?
– Ящик с сотней патронов для винтовки.
– Где хранилась винтовка?
– Сейчас покажу.
Данвас, а следом за ним и Лепски вернулись в магазин.
– Здесь, – сказал Данвас, остановившись около узкой стеклянной витрины, установленной прямо на прилавке. – Достать ее оттуда – дело нехитрое. Поднимаешь стеклянную крышку – и все. Я тут ничего не трогал. Может, остались отпечатки пальцев.
– Угу. Сейчас подошлю сюда наших ребят, мистер Данвас, пусть ищут отпечатки, – сказал Лепски, но, глянув на надраенный до блеска стеклянный ящик, сразу понял: толку от этого не будет. Человек, забравший винтовку, был в перчатках.
Часа два спустя шеф полиции Террелл вызвал к себе в кабинет Биглера и Лепски, они сидели и потягивали кофе.
– Никаких улик, никаких отпечатков… тут работал профессионал, – пробурчал Биглер, прочитав отчет Лепски. – Видно, парень знал, за чем пришел. Там ведь были винтовки и подороже, а он взял именно эту.
Террелл, грузноватый мужчина со стальной сединой в волосах, потер массивный подбородок:
– У Данваса в основном оружие для спортивной стрельбы. А эта винтовка – снайперская. Почему взяли именно ее?
Лепски нетерпеливо повел плечами:
– Игрушка-то непростая: тут тебе и оптический прицел, и глушитель. Может, какой-нибудь щенок увидел ее, вот у него руки и зачесались. Данвас сказал, что месяц назад эта винтовка стояла в оконной витрине.
Террелл кивнул:
– Может, и так, только ведь для убийцы такая винтовка – просто находка. Я все же думаю, это какой-нибудь мальчишка.
– Если так, то замашки у него профессиональные, – вставил Биглер.
– И что? Сейчас любой сосунок знает, что на дело надо надевать перчатки, знает, как выдернуть оконную решетку, – по телевизору и не такого насмотришься, – парировал Лепски.
– Дайте сообщение в газеты, – распорядился Террелл. – Толку от этого, скорее всего, не будет, но о краже пусть напишут и фотографию винтовки напечатают… У Данваса она наверняка есть.
Когда Лепски вернулся к своему столу и начал крутить диск телефона, Биглер сказал Терреллу:
– Может, Том и прав… попалась эта винтовка на глаза какому-то сопляку, и он не удержался.
Террелл задумался. Вспомнил, как мальчишкой по субботам ходил в магазин Данваса – тогда хозяином был отец Хартли, – как глазел на снайперскую винтовку – вот бы ему такую. Он мечтал об этой винтовке недели три, а потом эти мечты из головы как метлой вымело. Не исключено, какой-нибудь мальчишка мечтал вот так же – и не выдержал.
– Будем надеяться, что он прав, только не нравится мне это. Винтовка с оптическим прицелом – оружие для убийцы.
Дин Маккьюэн был президентом корпорации «Флорида кэннинг энд гласс». Этот концерн с оборотом в миллион долларов поставлял упаковку флоридским садовникам и зеленщикам. Маккьюэн, высокий и седовласый, с испитым лицом, сам никогда не сидел сложа руки и подчиненных гонял, в итоге кое-чего в этой жизни добился. Он был трижды женат: все жены от него уходили, не в силах вынести его буйный нрав, образ жизни и непомерные требования.
Маккьюэн жил по часам. Поднимался в 7:00: полчаса проводил в спортзале в подвальном этаже своего роскошного дома, который утопал в цветущих садах площадью два акра; в 7:31 принимал душ, в 9:03 садился в «роллс-ройс» и уезжал на работу. Таков был распорядок его дня, который никогда не нарушался.
Проработавшая у него три года секретаршей Марта Делвин прекрасно знала: он не опаздывает ни на секунду, и когда в это ясное летнее утро он по широкой лестнице спустился к завтраку, она, не глядя на часы, определила: сейчас без одной секунды 8:00.
Тридцатишестилетняя высокая брюнетка с обыденной внешностью, Марта Делвин ждала его у стола, держа в руке утреннюю почту.
– Доброе утро, мистер Маккьюэн, – сказала она и положила почту на стол.
Маккьюэн кивнул. Он был не из тех, кто тратит слова впустую. Он сел, положил на колени салфетку, а Токо, его японский Пятница, разлил по чашкам кофе и принес омлет и телячьи почки.
– В почте что-нибудь есть? – спросил Маккьюэн, прожевав почку.
– Важного ничего, – ответила Марта. – Обычные приглашения. – Она сделала паузу, поколебалась секунду, потом добавила: – Есть, правда, одна странная вещь…