Если веришь

Ханна Кристин

Каждый вдох давался ей с трудом. Глаза горели и смотрели на происходящее без слез. Как всегда, слезы помещались где-то в глубине души, не находя выхода и разрывая ей сердце.

Она обняла себя руками, пытаясь хоть как-то согреться.

– Мария?

Около нее стоял Бешеный Пес. Она даже не заметила, как он подошел.

– Бешеный Пес, – невольно вырвалось у нее. Где-то в подсознании мелькнула мысль обнять его и позволить ему утешать себя.

Но у нее ни на что нет сил. Внутри – сплошная пустота и холод, она мертва, как и ее отец. Словно под

кожей у нее ничего. Ей уже никто не нужен: ни Бешеный Пес, ни Джейк и никто другой. Пусть ее оставят наедине с ее воспоминаниями об отце, наедине с болью, не дававшей ей сомкнуть глаз ночью. Ей ни с кем не хотелось говорить, никого не хотелось слушать. Она хотела умереть.

– Мария? – повторил Бешеный Пес.

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом:

– Что?

– Не хочешь сказать несколько слов? – Он посмотрел на нее с таким сочувствием, что ему почти удалось вывести ее из состояния апатии.

Она позволила ему дотронуться до щеки и почувствовала тепло его прикосновения. Но разве оно имело значение?

– Да, – ответила она и услышала свой лишенный всякой жизни голос. – Я скажу несколько слов.

Она прошла мимо Бешеного Пса, чувствуя на себе его взгляд, понимая, что он о ней беспокоится. Когда-то ей так нужно было его понимание, а сейчас...

Стоя под голыми заснеженными ветвями старого дуба, она тупо смотрела на разверстую землю. Вид жуткой ямы заставил ее закрыть глаза и содрогнуться.

– Расе... – она на секунду запнулась, – Расе сказал бы: «Не плачь обо мне. Меня здесь нет». – Невыносимая боль сжала ее сердце. Она оглянулась на ферму, которую так любил ее отец. – Он верил, что смерть – бегство в другой, лучший, мир. Надеюсь, что он прав. Он... его заслужил. – Она опустилась на колени и положила холодную руку на шершавую крышку гроба. – Прощай, папочка. Я люблю тебя.

Она еще долго стояла с закрытыми глазами, потом открыла их и встала.

Бешеный Пес и Джейк не спускали с нее глаз, и в их взглядах она увидела желание защитить ее и утешить. Она поняла, что в такой момент они могли бы стать семьей – все трое – и преодолеть горе, помогая друг другу. Но сейчас ей было все равно.

Ей не хотелось даже пытаться. Она так сломлена морально, что у нее уже нет желания искать утешения в семье. Она знала, что Бешеный Пес и Джейк скоро уйдут.

Их удерживал только Расе. Без него они чужие друг другу люди. Она уже вспоминала о своих ночах с Бешеным Псом как о чем-то нереальном, фантастическом.

Бешеный Пес и Джейк стояли рядом, связанные общим горем. Они даже внешне чем-то похожи.

А она одинока. Как бы ей хотелось встать рядом с ними! Но у нее не хватало сил.

Приподняв юбки, она пошла прочь.

Они даже не пытались ее остановить.

За те долгие дни и еще более долгие ночи, которые прошли со дня смерти Расса, дом превратился в холодный приют печали и отчаяния. Мебель и подоконники покрылись толстым слоем пыли. Кухня представляла собой унылое и пустое напоминание о том, что ферма осиротела.

Не

слышно ни смеха, ни разговоров во время завтраков и обедов. Да и самих завтраков и обедов не существовало. Остались лишь воспоминания, таившиеся в каждом углу.

Бешеный Пес сначала попытался дать Марии время пережить горе. Но она не горевала – она умирала. Медленно, день за днем. Смотреть на нее у него уже недоставало сил.

Надо либо что-то делать, либо уходить. Но он не знал, что делать, и он не хотел уходить.

Он стоял у плиты и с отсутствующим видом помешивал в кастрюле тушеное мясо.

Входная дверь со скрипом открылась и захлопнулась. В холле раздались шаги.

Бешеный Пес обернулся в ожидании.

Вошел Джейк с опущенной головой, с глубоко засунутыми в карманы руками. Увидев Бешеного Пса у плиты, он встрепенулся.

– Вы готовите?

– Кому-то же надо. Я уже начал худеть.

Джейк кивнул головой в сторону входной двери и огорченно проговорил:

– Она тоже.

Бешеный Пес отложил деревянную ложку, подошел к столу, отодвинул стул и сел на него, вытянув ноги.

– Да, я знаю. Она выглядит просто пугалом. – Джейк сел напротив Бешеного Пса.

– А она вообще с вами разговаривает? – Бешеный Пес покачал головой и тяжело вздохнул.

– Я не знаю, что делать, Джейк. Она... просто угасает.

– Да. Я вчера преподнес ей цветок герани – единственный, уцелевший от снега. Она его даже не взяла. Сказала спасибо, да так, что у меня мороз по коже, и отвернулась.

– Цветок, говоришь? Мне такое и в голову не приходило.

– Моей маме нравилось, когда ей дарили цветы, но ее горе было другим.

– Что значит «другим»?

– Моя мама... – Джейк сглотнул. Казалось, ему трудно говорить. – Моя мама любила одного человека, который ее не любил. И она все время грустила, часто плакала. – Джейк отвернулся, глядя в стену. – В конце концов, она поставила на нем крест, но никогда не забывала и делала все, для того чтобы и я не забывал.

– А она напоминала привидение, как Мария?

– Нет, она все воспринимала более... эмоционально.

– Понимаю. Почти все женщины такие.

Взгляд Бешеного Пса обратился в сторону темного холла. Ему не надо никуда ходить, чтобы знать, где Мария и что она делает. Она все время сидела на проклятых качелях, выпрямив спину и глядя в пространство невидящим взором. Под глазами появились тени, щеки впали, у рта залегли горестные морщины.

Господи, вздохнул Бешеный Пес, она выглядела так, словно тоже умерла.

Бешеному Псу, к его полному изумлению, пришлось признаться, что он по ней скучает. Не по ее телу. Он даже не думал о ней как о женщине. Он скучал по тому, как она начинала трепетать, когда он подходил к ней близко, по тому, как она смеется. По ее смеху он особенно скучал.

Он облокотился о стол, опустив небритый подбородок в ладони.

– Черт, я никогда не оставался на одном месте дольше, чем три дня. Если у кого-то возникала проблема, я тут же смывался. Я не знаю, как ей помочь.