Если вы дадите миллиардеру невесту
Шрифт:
Час спустя я терпеливо жду на барном стуле на кухне. Подо мной расстелено несколько полотенец, а на мне надета накидка парикмахера, которая прилагалась к набору для стрижки волос, подаренному мне мамой на прошлое Рождество, — не слишком тонкий намек, если таковой вообще может быть. Я использовал ножницы, чтобы подровнять кончики, но по большей части они так и остались спрятанными в гардеробной.
Эверли прислонилась к стойке, ее губы зажаты между зубами в глубокой сосредоточенности. Она смотрит очередное руководство
Спустя еще несколько минут она откладывает телефон и смотрит на меня.
— Хорошо, я готова. Последний шанс отказаться, Стаффорд. — В ее тоне есть намек на нерешительность.
— Давай сделаем это, — говорю я, оглядываясь, чтобы ободряюще улыбнуться ей.
Эверли внимательно изучает содержимое набора, который я разложил на стойке.
Берет флакон с распылителем и встает передо мной, прикрывая рукой лицо.
— Закрой глаза, — предупреждает она.
Я следую ее указаниям, и, когда вся моя голова становится влажной, она проводит руками по моим волосам, приглаживая пряди. Разминает мою кожу головы небольшими круговыми движениями, с моих губ срывается вздох. Я теряюсь в ощущениях от ее прикосновений, напряжение тает, как лед, под теплыми кончиками пальцев.
— Хорошо, теперь можешь открыть глаза, — говорит она, заставляя меня пожалеть, что этот момент не может длиться дольше. Я бы не возражал, если бы она провела весь день, исследуя меня своими руками.
Мои глаза ненадолго встречается с ее взглядом, прежде чем она возвращает свое внимание к столешнице. Ее руки дрожат, когда она берет ножницы и зажим «крокодил».
Я протягиваю руку и ободряюще сжимаю ее запястье.
— Спасибо, что сделала это.
— Подожди благодарить меня, пока я не закончу, — поддразнивает она.
— Мне понравится, несмотря ни на что, — обещаю я.
Она подходит ко мне сзади и с помощью зажимов отделяет мои волосы. Осторожно берет прядь, делает глубокий вдох, прежде чем сделать первый надрез. Ее первоначальная нерешительность ощутима, но с каждой стрижкой ее движения становятся все более плавными, отражая растущую уверенность.
Я смотрю на растущую копну волос на земле — осязаемый символ катарсической разрядки, которую я откладывал до сих пор. Каждая упавшая прядь заставляет меня чувствовать себя легче и свободнее, чем до несчастного случая.
Я застываю в кресле, когда Эверли мягко сдувает волосы с моего затылка, ее дыхание касается моей кожи, вызывая мурашки по позвоночнику. Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не повернуться и не трахнуть ее, как я хотел сделать все утро.
Закончив с задней частью, она поворачивается ко мне лицом, наклоняет мой подбородок и направляет взгляд вперед, прежде чем начать спереди.
Я кладу руки на ее бедра, желая прикоснуться к ней, но она бросает на меня предостерегающий взгляд, прежде
Мой взгляд переходит на ее сиськи. В таком положении они находятся всего в нескольких сантиметрах от моего лица, а ее розовые соски видны сквозь спортивный бюстгальтер.
Сдерживаю стон, когда она придвигается ближе, борясь с желанием стянуть с нее лифчик и взять один из ее сосков в рот.
Я позволяю своим рукам блуждать, скользя по ее спине к заднице.
— Стаффорд, — задыхаясь, предупреждает Эверли. — Ты хочешь, чтобы я все испортила?
— Не испортишь.
— Тебе стоит держать руки при себе, чтобы быть уверенным.
— Я не могу, — признаю я, сжимая ее задницу, чтобы доказать свою правоту.
Ее дыхание сбивается, но она не сводит глаз с моих волос, пока стрижет. Я занимаю себя тем, что мучаю ее, проводя рукой по внешней стороне ее ног, следуя изгибу бедра. По коже бегут мурашки.
Время от времени я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать выпуклости ее груди, выглядывающие из лифчика. Когда дело касается Эверли, я ничего не могу контролировать.
Как только начинаю проводить рукой по ее бедру, она отступает назад.
— Ладно, я закончила. — Ее голос задыхается. — Почему бы тебе не взглянуть. — Она двигается за мной, чтобы снять накидку, затем предлагает мне ручное зеркало со стойки.
Постукиваю ногой по табурету, и беспокойство проникает в меня, пока я смотрю на ее протянутую руку. Наши глаза встречаются, когда я набираюсь смелости и бросаю взгляд в зеркало.
Мои волосы спадают ниже ушей, но все еще достаточно длинные, чтобы провести по ним рукой. Единственная разница в том, что теперь мой шрам полностью виден и его никак не скрыть.
Я неподвижно изучаю свое отражение. Провожу рукой по шраму, начиная с левой брови, переходя к неровному краю щеки и заканчивая уголком рта.
Спустя пятнадцать лет некогда яростный красный цвет потускнел до розового, но это не делает его менее значимой частью моей личности.
Впервые за всю мою взрослую жизнь вид не вызывает чувства ужаса.
Каким-то образом он превратился из чего-то, что я когда-то считал отталкивающим, в обнадеживающее напоминание о том, что исцеление может принимать разные формы и что никогда не поздно начать все сначала.
И я хочу, чтобы Эверли стала частью моего.
— Ты в порядке?. — спрашивает она, крепче сжимая зеркало. — Если тебе не нравится, мы можем найти парикмахера, который все исправит.
Качаю головой, вырываю зеркало из ее рук и ставлю его на стойку.
— Мне нравится, Эв.
Я притягиваю ее к себе и целую.
Кажется, я влюбляюсь в тебя.
— Я рада. — Она улыбается, проводя пальцем по моему шраму. — Ты невероятно красив.
— Ты нужна мне прямо сейчас, — говорю я, мой голос хриплый.