Шрифт:
Truman Capote
THE EARLY STORIES OF TRUMAN CAPOTE
Печатается с разрешения издательства Random House, a division of Penguin Random House LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.
Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Трумен Капоте (настоящее имя – Трумен Стрекфус Персоне, 1924–1984) – хорошо известный российскому читателю автор произведений «Другие голоса, другие комнаты», «Завтрак у Тиффани», первого в истории мировой литературы документального «романа-исследования» «Хладнокровное убийство». Однако в англоязычных странах Капоте принято считать прежде всего талантливым рассказчиком – ведь именно рассказ «Мириам», написанный им в 20 лет и отмеченный премией О. Генри, открыл ему путь в большую литературу.
Изумительные рассказы, в которых юный Капоте пытается совместить в своем творческом сознании детство на провинциальном Юге и жизнь в мегаполисе, стать голосом для тех, чьи чувства и мысли обычно остаются невысказанными.
«USA Today»
Никто и никогда не смог сравниться с Капоте в умении выразить место, время и настроение в паре коротких фраз!
«Associated Press»
Предисловие
Трумен Капоте стоит посреди своего номера в мотеле и смотрит на экран телевизора. Мотель находится в центре страны – в Канзасе. Это 1963 год. Дрянной ковер у него под ногами жесткий, но именно его жесткость помогает ему сохранять равновесие – при том количестве спиртного, которое он выпил. На улице дует западный ветер, а Трумен Капоте со стаканом скотча в руке смотрит телевизор. Это один из способов расслабиться после долгого дня, проведенного в Гарден-Сити или его окрестностях, там он собирает материал для своего романа «Хладнокровное убийство», основанного на реальных событиях, – о групповом убийстве и его последствиях. Капоте приступил к этой работе в 1959 году, но задумывал ее не как книгу, а как статью для журнала «Нью-Йоркер». По первоначальному замыслу, автор собирался описать в статье маленькую провинциальную общину и ее реакцию на убийство. Однако к тому времени, когда он приехал в Гарден-Сити – убийство было совершено неподалеку от поселка Холкомб, – Перри Смит и Ричард Хикок были уже арестованы, и им предъявили обвинение в убийстве владельцев фермы мистера и миссис Герберт Клаттер и их малолетних детей Нэнси и Кеньона; в результате этого ареста фокус замысла у Капоте сместился, интерес стал более глубоким.
Впрочем, в то утро, о котором идет речь, до написания «Хладнокровного убийства» остается еще около двух лет. Пока – год 1963-й, и Трумен Капоте стоит перед телевизором. Ему скоро сорок лет, и пишет он почти столько же, сколько помнит себя. Слова, рассказы, сказки он начал сочинять еще в детстве, которое провел в Луизиане и сельской Алабаме, затем переехал в Коннектикут, потом в Нью-Йорк, став, таким образом, человеком, сформированным разделенным миром противостоящих культур: на его родном Юге царила сегрегация, на Севере, по крайней мере на словах, – идея ассимиляции. И здесь, и там его воспринимали как странного упрямца, одержимого желанием стать писателем. «Я начал писать в восьмилетнем возрасте, – рассказал однажды Капоте. – Ни с того ни с сего, без какого бы то ни было внешнего побуждения. Я никогда не был знаком ни с кем, кто писал, правда, знал нескольких людей, которые читали». Писательство, стало быть, являлось для него врожденным свойством, как и его гомосексуальность – или, точнее, его созерцательная, критическая, заинтересованная гомосексуальная восприимчивость. Одно служило другому.
«Самым интересным, что я написал в то время, – сообщает Капоте о своих «вундеркиндских» годах, – это повседневные простодушные наблюдения, которые я запечатлевал в дневнике. Описание соседа… Местные сплетни… Своего рода репортажи в стиле «что видел» и «что слышал», которые позднее оказали на меня серьезное влияние, хотя тогда я этого и не сознавал, потому что все мои «официальные» писания, то есть то, что я публиковал, тщательно перепечатав на машинке, были в большей или меньшей степени вымыслом». Тем не менее репортерский голос и в ранних рассказах Капоте, собранных в этом издании, остается наиболее выразительной их особенностью – наряду с умением тщательно отличать одно от другого. Вот цитата из «Мисс Белл Ранкин» – написанного Труменом Капоте в семнадцатилетнем возрасте рассказа о женщине из маленького южного городка, не вписывающейся в окружающую ее жизнь.
Мне было восемь, когда я впервые увидел мисс Белл Ранкин. Стоял жаркий августовский день. На расчерченном багровыми полосами небе солнце клонилось к закату, и сухой раскаленный воздух, дрожа, поднимался от земли.
Я сидел на ступеньках парадного крыльца, наблюдая за приближающейся негритянкой и недоумевая, как ей удается тащить такой огромный тюк выстиранного белья на голове. Она остановилась и, ответив на мое приветствие, рассмеялась характерным негритянским смехом – протяжным и темным. Именно в тот момент на противоположной стороне улицы появилась медленно идущая мисс Белл. Увидев ее, прачка словно вдруг испугалась и, оборвав фразу на середине, заспешила восвояси.
Я долго и пристально смотрел на проходившую мимо незнакомку, которая стала причиной столь странного поведения прачки. Незнакомка была маленькой, одетой во все черное с какой-то полоской и пыльное, она выглядела неправдоподобно старой и морщинистой. Пряди жидких седых волос, мокрых от пота, прилипли к ее лбу. Она шла, опустив голову и уставившись в немощеный тротуар, словно искала что-то. Старая черно-рыжая собака брела за ней, отрешенно ступая по следам хозяйки.
После этого я видел ее много раз, но то первое впечатление, почти видение, навсегда осталось самым запоминающимся – мисс Белл, бесшумно идущая по улице, маленькие облачка красной пыли вьются вокруг ее ног, и она постепенно исчезает в сумерках.
Мы еще вернемся к этой негритянке и отношению Капоте к черным в ранний период его творчества. А пока отметим ее как реальный плод воображения автора, связанный со временем и местом его происхождения, как своего рода болезненный литературный артефакт, черную «тень», по выражению Тони Моррисон, которая принимает множество обличий в романах белых авторов-тяжеловесов эпохи Депрессии, таких как Хемингуэй, Фолкнер и обожаемая Труменом Капоте Уилла Кэсер. Когда эта фигура возникает в «Мисс Белл Ранкин», повествователь из рассказа Капоте, явно не отождествляемый с автором, откровенно дистанцируется от нее, обращая внимание читателя на ее «протяжный и темный» смех и на то, как легко она пугается: самого рассказчика спасает от испуга принадлежность к белым.
Рассказ 1941 года «Люси» ведется от имени другого молодого человека. И на сей раз протагонист пытается идентифицировать себя с черной женщиной, к которой окружающие относятся как к собственности. Капоте пишет:
Люси появилась у нас благодаря маминой любви к южной кухне. Я проводил летние каникулы на Юге, у своей тети, когда мама написала ей письмо с просьбой найти для нее цветную женщину, которая умела бы хорошо готовить и согласилась бы приехать в Нью-Йорк.
Обшарив всю округу, тетя остановила выбор на Люси.
Люси жизнерадостна и любит музыкальные представления так же, как ее юный белый «компаньон». Более того, она любит подражать тем певицам – среди них Этель Уотерс, – которыми восхищаются они оба. Но Люси – а вероятно, и Этель? – скорее всего представляет собой лишь тип негритянского поведения, который вызывает восхищение лишь потому, что он привычен. Люси не являет собой личности, так как Капоте не придает ей индивидуальности. В то же время ему хочется создать некий характер, обладающий душой и телом, который соответствовал бы тому, что на самом деле исследует автор и что тоже является одной из его главных тем, – аутсайдерство.