Если завтра война. «Арабская весна» и Россия
Шрифт:
Возможно, часть вооружений и техники, боеприпасов вышли из употребления, возможно, боевые отравляющие вещества давно денатурированы – но теперь совершенно невозможно будет установить происхождение оружия, идущего из Ливии – было ли оно похищено с армейских складов либо поставлено Западом нелегальным образом.
Сегодня Ливия и в особенности ее южная провинция Феццан имеет исключительно важное значение для использования отработанной в ходе ливийской войны технологии применения вненациональных (или транснациональных) вооруженных группировок. Особенно важное значение имеет близость Египта, как возможного поставщика
В Ливии технология ведения подобной асимметричной войны приобрела вполне законченный вид – исламисты выступили организующей силой, финансирование осуществляли аравийские монархии (Катар и Саудовская Аравия в первую очередь, однако есть информация об участии в финансировании боевиков всех шести членов ССАГПЗ), координирующая роль, предоставление разведывательной информации и высокотехнологичной помощи осуществлялось со стороны Запада.
Такой тройственный союз очень четко проявился в ходе следующей и идущей с огромным ожесточением сейчас сирийской войны. И вот на ней есть смысл остановиться подробнее, так как именно Сирия стала квинтэссенцией всего накопленного опыта и очень большой вариативности применяемых технологий для уничтожения государственности страны.
Сирийская война как обкатка технологии в «полевых условиях»
Сирия, будучи многоконфессиональной и полиэтнической страной, тем не менее исторически выработала способность решать возникающие проблемы путем переговоров и согласований между различными группами общества. Существующий режим Хафеза, а теперь Башара Асада сумел создать во многом уникальный государственный строй, в котором гарантированы права меньшинств их присутствием во власти и силовых структурах (исторически в Сирии военная служба считалась непрестижной, отчего именно алавиты, находясь в самом низу иерархии Османской империи, закрепили за собой присутствие в силовых институтах государства). При этом права большинства населения были гарантированы доступом влиятельных суннитских кланов к экономическим рычагам и существенным представительством во властных структурах.
Партия БААС, позиционирующая себя как панарабская структура, реализовала светский проект, в котором ислам занимал скорее место традиционного пережитка, чем идеологическую базу. Как ни парадоксально, но как раз такой сложный «букет» стал консеснусной базой для всего сирийского общества.
При этом экономика Сирии была и остается сложной и дифференцированной по отраслям и секторам – естественно, заранее оговаривается, что речь идет о развивающейся стране третьего мира. Поэтому такая экономика востребовала довольно серьезную систему образования, сложную систему подготовки кадров во многих отраслях. Довольно рано по ближневосточным меркам в Сирии был осуществлен массовый допуск населения к современным информационным технологиям, что позволило пройти первый восторженный этап раньше других. Информационная относительная открытость сирийского общества во многом позволяла довольно свободно выражать свое мнение, что в конечном итоге не дало развиваться ситуации по египетскому сценарию, когда массы попросту захлебнулись свободой, появившейся сразу и в огромных количествах.
Тем не менее, в сирийском обществе существовали и серьезные проблемы. Та же поликонфессиональность и полиэтничность вместе с неравномерным развитием территорий привели к серьезным диспропорциям. Они выражались в том, что разные народности получали разный доступ к власти, образованию, экономическим и административным рычагам. К примеру, курдские районы Сирии находились в откровенно дискриминируемом положении. Несменяемый характер власти одной семьи привел к тому, что во многом структура управления утратила гибкость, способность к обновлению, стала серьезным тормозом для обновления и реформ. В сирийском обществе были и «золотые дети», и «неприкасаемые руководители», и коррупция, и клановый характер управления как страной, так и отраслями экономики.
Дядя президента Башара Асада Махлюф и его сын – двоюродный брат президента – непропорционально владеют важнейшими предприятиями страны. По некоторым данным, семье Махлюфов принадлежит контроль над 40% экономики Сирии. Безусловно, это вызывало и вызывает раздражение суннитских влиятельных семей, которых отстранили от наиболее прибыльных на сегодня отраслей – телекоммуникаций, нефтегазовой отрасли, транспорта и связи.
Ко всему прочему тяжелый урон экономике Сирии был нанесен двумя объективными факторами – наличием огромных масс беженцев на территории страны и трехлетней засухой 2008–2010 годов. Беженцы – это в основном палестинцы, проживающие десятилетиями в огромных лагерях на десятки, а иногда и на сотни тысяч человек, а также беженцы из Ирака, бежавшие во время войны 2003 года. По некоторым данным, этих беженцев было от полумиллиона до миллиона человек на начало войны. Все эти люди фактически висели тяжелой ношей на экономике страны. Вероятно, часть их стала питательной почвой для работы экстремистских эмиссаров в начале сирийских событий и в последующем. Трёхлетняя засуха вызвала массовую внутреннюю миграцию с севера страны и обезлюживание многих северных районов.
Сирийские события начались приблизительно по ливийскому сценарию – был запущен спровоцированный и совершенно надуманный конфликт в области Дераа, которая традиционно была местом сугубо бытовых конфликтов между друзами и суннитами – впрочем, практически всегда заканчивающихся очень быстро и без особых последствий. Тем не менее, именно такой незначительный конфликт был использован для начала раскачки обстановки.
Строго по казахстанскому сценарию извне на территорию Сирии десантировались эмиссары с немалыми по местным меркам деньгами, которые работали в качестве вербовщиков для запуска демонстраций с протестами против властей. Значимость этих демонстраций была крайне низкой и почти не поддерживалось местным населением – однако в этот момент на полный ход была запущена пропагандистская машина ведущих арабских телеканалов «Аль Джазира» (Катар) и «Аль Арабия» (Саудовская Аравия). «Аль Джазира», созданная катарским эмиром Хамадом ат-Тани с целью приобретения ею ведущих позиций в информационном пространстве Ближнего Востока, в короткие сроки сумела выполнить поставленную задачу и стала практически первой кнопкой всех телеприемников региона. Катар в ходе Арабской весны сумел конвертировать информационный ресурс в политический, активно манипулируя настроениями масс как внутри самой Сирии, так и за её пределами.
Задачей первого этапа событий в Сирии было создание образа диктаторского кровавого режима, угнетающего своих граждан и не гнушающегося акциями устрашения и уничтожения инакомыслящих. Для этого неустановленные группы снайперов обстреливали демонстрации протеста, что снималось на видео и выдавалось за документальные кадры с мест событий. При этом в Сети существовали съемки, на которых была видна откровенная инсценировка – к примеру, был выложен ролик, в котором лежащий в гробу «труп жертвы режима» внезапно открывал глаза и весело смеялся.
Параллельно с этим внезапно были реанимированы или заново созданы различные оппозиционные группы за пределами Сирии – причем фактически они создавались под конкретную личность, вследствие чего были совершенно недоговороспособны и не известны никому за пределами активно раскручивающих их СМИ. Собственно, даже по истечению двух лет войны сирийская оппозиция в целом малоизвестна и практически недееспособна. Лишь очень небольшое число относительно известных людей числом не более десятка остаются более-менее на слуху, хотя как самостоятельные фигуры практически никакой ценности не представляют за исключительно малым исключением.
Тем не менее, в медийном поле эти фигуры были представлены крайне широко и создавали впечатление массовой оппозиции действующему режиму. Была создана некая правозащитная структура, поставившая своей целью контроль за ситуацией вокруг жертв конфликта. Имея громкое название «Сирийская обсерватория прав человека», эта структура представлена всего лишь двумя сотрудниками, по совместительству ведущими ресторанный бизнес малой руки в предместьях Лондона. При этом так и остается неясной методика получения и обработки информации о жертвах конфликта – но именно эта структура цитируется на самом высоком международном уровне, как абсолютная истина в деле установления точного числа жертв в Сирии. МИД России в феврале 2012 года был вынужден выпустить специальное заявление, в котором выражалась крайняя степень сомнения в компетентности этой структуры.