Если женщина хочет...

Келли Кэти

– Там нас ждут удивительные приключения, – загадочно ска­зала Сэм. Общение с Милли научило ее, что маленьких девочек легче всего успокоить, пообещав им что-нибудь интересное.

Памми перестала сосать леденец.

– Какие приключения? – спросила она, бесхитростно глядя на Сэм снизу вверх.

Сэм рассмеялась.

– Ты пошла в Николь! Твоя старшая сестра тоже задает только правильные вопросы.

– Я жалею, что вы уходите из «Титуса», – грустно сказала ей Николь.

– Знаю. – Сэм пожала плечами. – Но я не могла поступить иначе. А у тебя есть прекрасный администратор

Боб Феллоус и главное – твой поразительный голос. Так что все будет хорошо.

Николь улыбнулась.

– Вы забыли упомянуть Дариуса, – сказала она, взяв Гуда под руку.

– Это и так ясно – я знаю, что он присмотрит за тобой. И жду, что ее сингл займет первое место в десятке, мистер Гуд, – шутли­во-начальственным тоном сказала Сэм.

– Так и будет, можете не беспокоиться, – уверенно ответил Дариус и сжал маленькую руку Николь.

– Ты присмотришь за ней, правда? – строго спросила его Рини.

– Бабушка, все будет в порядке, – заверила ее Николь. – Я хо­чу, чтобы ты получила удовольствие.

– Получу… – У Рини сорвался голос.

– Ну, нам пора, – объявила Сэм, не любившая долгих прово­дов и лишних слез. – Скорее прощайтесь, и идем.

Она провела остальных через турникет. Дариус и Николь маха­ли вслед, пока все четверо не скрылись из виду.

– Надеюсь, все будет благополучно, – со слезами на глазах сказала Николь.

Дариус привлек ее к себе и поцеловал так крепко, что команда игроков в гольф, возвращавшаяся в Ирландию из Португалии, устроила им овацию. Николь смущенно засмеялась.

– Сэм Смит позаботится о них, – сказал Дариус, когда они по­шли к выходу. – Сэм можно поставить во главе космической программы, и через сутки там все будет работать как часы. Не беспокойся ни о чем, любимая.

Николь широко улыбнулась ему:

– Я и не беспокоюсь.

На обратном пути оба молчали – они были слишком возбуж­дены. Ожидание чего-то небывалого заставляло их блаженно улыбаться и крепко держать друг друга за руки. Дариус предло­жил пообедать где-нибудь в ресторане, но Николь сделала глубо­кий вдох и призналась, что уже заказала ленч на дом.

– Тебе понравится, – сказала она, глядя на Дариуса своими чудесными тигриными глазами, и Гуд почувствовал, что его серд­це тает от любви.

Как только Николь приняла решение, она начала с удовольст­вием готовиться к тому, что должно было случиться. Дариус лю­бил тайскую кухню, поэтому Николь нашла ресторанчик, торго­вавший навынос, и договорилась, что заказ доставят в половине первого. Утром она обошла квартиру, привела ее в порядок, по­всюду расставила свои любимые желтые герберы и застелила кровать девственно белым бельем, которым еще ни разу не поль­зовалась. Она вздрагивала при мысли о том, как будет лежать на этих простынях, прижавшись к обнаженному телу Дариуса. По­купать вино Николь не стала, не желая, чтобы ее ощущения и па­мять были затуманены алкоголем.

Входя в дом, Николь ощущала непривычную неловкость. Да­риус тоже больше не казался пьяным от счастья: он явно нервничал.

– Пойдем, я покажу тебе ванную! – пробормотала Николь. – Я купила новую крышку для туалета. Она прозрачная, а внутри плавают

золотые рыбки!

Ванная была гордостью Николь; оформляя ее, она дала волю фантазии. Стены были малиново-розовыми, кафельный пол – аквамариновым, пушистые полотенца – золотисто-желтыми, а над раковиной красовалось огромное зеркало в стиле Сальвадора Дали, окруженное лампочками.

– Я всегда мечтала о таком зеркале, – прошептала девушка, глядя на их отражение.

Смуглая и изящная, Николь казалась маленькой по сравне­нию с высоким блондином Дариусом. Она прижалась к нему спи­ной, запрокинула голову и заметила, что Дариус слегка успоко­ился. Его ладони легли на ее тонкую талию.

– Ты уверена? – негромко спросил он. Николь кивнула его отражению в зеркале.

Дариус бережно повернул ее лицом к себе и коснулся губами щеки. Сначала его губы были нежными, но когда Николь обвила руками его шею, их поцелуй стал жадным и страстным. Дариус неловко расстегнул пуговицы ее джинсовой рубашки, и его губы прочертили огненную дорожку вдоль сексуального маленького розового лифчика, купленного специально для этого случая.

Ласки Дариуса заставляли Николь стонать от желания. Никог­да раньше она не ощущала ничего подобного. Немногие встречи, которые у нее были с неопытными и неумелыми мальчиками, не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас. От наслаждения по ее спине бежали мурашки.

– Это чудесно, милый, – вздохнула Николь. – Но оставь что-нибудь и мне!

Она рванула рубашку Дариуса с такой силой, что пуговицы по­сыпались на кафельный пол, и начала гладить и целовать его грудь. Николь было мало покорно отдаться ему; она хотела, чтобы Да­риус задохнулся от наслаждения так же, как задохнулась она са­ма, когда его губы коснулись ее сосков. Ей хотелось сорвать с них обоих одежду и…

Они так и не добрались до спальни и белых простыней. Вместо кровати они упали на новый, с иголочки диван и стащили друг с друга остатки одежды. Казалось, их ласки продолжались несколько часов, но на самом деле прошло лишь несколько минут, потому что дольше влюбленные просто не выдержали бы. Когда Дариус осто­рожно снял с нее розовые кружевные трусики, Николь обхватила его ногами, как акробатка, и привлекла к себе, умирая от желания.

– Николь, – простонал он, – не торопись…

Сам Дариус явно торопиться не собирался. Николь много чи­тала о любви и о том, как мужчина может доставить максималь­ное удовольствие своей партнерше, но чтение – это одно, а ре­альная жизнь – совсем другое. Только когда она подумала, что вот-вот взорвется, Дариус овладел ею.

Боли не было. Только острое наслаждение в момент оргазма, распространившееся по всему телу со скоростью курьерского по­езда. Они яростно вцепились друг в друга, и Николь кричала от страсти, пока судороги не утихли. Лишь после этого она почувст­вовала, что Дариус наконец дал себе волю.

Николь никогда не ощущала такой любви и нежности… Тай­ские блюда стыли на кухне, но никто из них не чувствовал голода. Сытые любовью, они лежали обнявшись на диване, утомленные и счастливые, и Николь хотелось, чтобы это длилось бесконечно.