Есть что скрывать

Джордж Элизабет

– Не будь такой злой, Рози, – донесся голос с той стороны, откуда пришла Рози с водой и бокалами. Эта женщина говорила с акцентом, похожим на французский. Нката повернулся. И был чрезвычайно удивлен. Мать Рози была белой, по-настоящему белой, и ее кожа резко контрастировала с черным костюмом в тонкую полоску. «Ди Гарриман ее оценила бы», – подумал сержант: узкие брюки, накрахмаленная белая блузка с поднятым воротником, обрамляющим лицо, облегающий фигуру пиджак, туфли с золотыми пряжками. Украшения у нее тоже были золотыми – и, похоже, настоящими: кольца, серьги и цепочка с кулоном, который

он толком не мог разглядеть.

– Я Соланж Бонтемпи, – представилась женщина. – Рози сказала, вы пришли насчет Тео…

«Она не похожа не скорбящую мать, – подумал Нката. – Интересно почему? – Потом задался вопросом, почему ему это интересно. По опыту работы он знал, что люди по-разному переживают горе. – Чем же вызваны мои сомнения – тем, что она белая? Возможно», – решил он. Но, прежде чем он успел ответить, послышался голос Рози:

– Pap'a [10] нужна помощь?

10

Папе (фр.).

– Да, но только не предлагай, милая. Сегодня… как и раньше. – Она повернулась к Нкате, словно прочла его мысли. – Чезаре, мой муж, очень переживает из-за смерти Тео. Мы с Рози стараемся не усугублять его страдания своими. Всё никак не можем привыкнуть, словно это случилось не с нами… И нам не отдают ее тело.

– Это из-за вскрытия. Думаю, придется еще немного подождать.

– Кое-чего я совсем не понимаю, – сказала Соланж. – И никто нам ничего не говорит.

– Именно поэтому он здесь, Maman [11] . Сержант Нката из службы столичной полиции.

11

Мама (фр.).

– И зачем к нам явился сержант Нката из службы столичной полиции? – В мужском голосе тоже слышался иностранный акцент. Но не французский. Мужчина появился из той же двери, что и его жена и дочь, но двигался медленно, с помощью ходунков. Одна нога его плохо слушалась, заметил Нката.

– Это насчет Тео, Чезаре, – объяснила Соланж Бонтемпи.

– Я не понимаю, почему нам не разрешают забрать ее домой, – Чезаре Бонтемпи обращался к Нкате. – Мы хотим устроить похороны. Собрать друзей. Хотим, чтобы священник… – Он умолк и махнул рукой.

– Pap'a, сядь, – сказала Рози. – Пожалуйста. Сюда. Давай мы тебе поможем. Maman?

Он вскинул руку, останавливая их, и продолжил мучительный путь в комнату. На лбу и верхней губе у него выступили капельки пота. Все молча ждали, пока он присоединится к ним. Наконец Чезаре рухнул – не сел, а буквально рухнул – на диван, оттолкнул ходунки в сторону и снова повернулся к Нкате.

– Почему нам не возвращают дочь?

Уинстон ждал, пока женщины сядут. Похоже, они не собирались этого делать. У Рози был такой вид, словно ей хотелось

сбежать: она все время косилась в сторону входной двери. Жестом сержант указал им на два кресла, а сам сел в другом конце дивана, на котором устроился Чезаре.

– Новости не очень хорошие. Мне жаль, что приходится их вам сообщать.

– Что там еще? – Соланж поднесла руку к горлу – защитный жест, характерный для многих женщин, – но тут же перевела взгляд на мужа. – Чезаре, может…

– Нет! Говорите, мистер сержант, как вас там.

– Нката. Уинстон Нката. Я пришел сообщить вам, что вашу дочь, похоже, убили. Вот почему вам не отдают ее тело.

– Убили? – переспросил Чезаре. – Тео убили? Она же полицейский! Кто убивает полицейских?

Соланж вскочила и подошла к нему. Он снова взмахнул рукой, отказываясь от помощи.

– Чезаре, прошу тебя. Ты должен…

– Что я должен? Сохранять спокойствие? Теодору убили, а я должен оставаться спокойным?

– Ты неважно себя чувствуешь, мой дорогой. Мы с Рози боимся за тебя.

Чезаре покосился на Рози. Она опустила голову и сцепила руки, не отрывая взгляда от своих коленей.

– Я не понимаю, – сказала Соланж. – Кто решил, что ее убили? И почему? И как?

Опираясь на данные отчета судмедэкспертов, которыми Линли поделился с ним и Барбарой Хейверс, Нката рассказал, что могло произойти с Тео. Он не стал вдаваться в подробности того, что им уже было известно: обнаружение Тео Бонтемпи коллегой, госпитализация, обследование, рентген, эпидуральная гематома, тщетные попытки спасти молодую женщину, просверлив отверстие в черепе, чтобы снизить давление, проведенное полицейским патологоанатомом вскрытие, выявившее, что такую травму она не могла нанести себе сама. Нката сообщил только выводы, к которым пришел судмедэксперт. Отчет вскоре будет представлен коронерскому жюри. Но характер травмы, последующая кома и смерть – все свидетельствует об убийстве.

Все трое молчали. Похоже, они были потрясены и не могли понять, как такое могло случиться. Первой нарушила молчание Соланж:

– Кто мог хотеть смерти Тео? И почему?

– Именно это мы и пытаемся выяснить, – ответил Нката. – Отчасти за этим я к вам и пришел. Начнем с вопроса: кто?

– Думаете, это один из нас? – Нката видел, что сцепленные руки Рози по-прежнему лежали у нее на коленях.

– Не думаете же вы… – сказала ее мать.

– Мы должны предъявить алиби? – перебила ее Рози.

– Просто формальность, но такова процедура, – подтвердил Нката.

– И вы захотите знать, были ли у нее враги, – прибавила Соланж.

– У Теодоры не было врагов, – буркнул Чезаре Бонтемпи.

– Нам трудно об этом судить, – возразил Нката. – Поэтому нам понадобятся имена ее друзей, имена всех, с кем она могла встречаться. Мы знаем, кто ее муж. – Он пролистал записи, которые сделал до прихода сюда после разговора по телефону Линли и Хейверс. – Росс Карвер. Пока всё.

Когда прозвучало имя Росса Карвера, трое членов семьи Бонтемпи переглянулись. Нката собирался спросить, какие отношения были у Тео и Росса в последнее время, но не успел.