Есть ли жизнь после Путина
Шрифт:
В концепции, кстати, поименованы 20 таких вопросов, предполагающие некие дополнительные методические усилия, тем более что там же сказано, что плюрализм оценок должен быть сохранен. Это и распад СССР, и цена реформ Ивана Грозного, Петра Первого, Сталина или Хрущева, и норманнская теория основания Древнерусского государства, и особенности русского крепостничества в отличие от европейского и т. д. Но кто будет во всем этом разбираться, кто захочет тратить время? В конце концов, никто никогда из настоящих учителей не учит по всяким там концепциям. Качество знаний зависит от уровня самого учителя. По истории можно вообще написать
Школьники в свою очередь не понимают, почему они должны хорошо учиться, в том числе учить историю, почему должны уметь воспринимать разные оценки противоречивых явлений, критически мыслить, а не видеть все в упрощенном черно-белом свете. Они ведь видят, что отнюдь не меритократические принципы двигают людей вверх по социальным лестницам, а нечто другое. Что трудными вопросами заморачиваться не принято, а принято, не вникая в советы компетентных экспертов, искать простые, как дубина, решения.
В условиях торжествующего, в том числе на властно-бюрократическом уровне (рука не поднимается написать «политической элиты»), воинствующего невежества, законодательного идиотизма и неуважения к компетентности, к знаниям, к науке вообще (привет реформе академиков) трудно убедить молодых людей учиться хорошо, пытаться учиться отвечать на некие трудные вопросы. Что по истории, что из современности. Потому что меньше знаешь – крепче спишь. Спокойной всем ночи.
2013 г.
Кто не согласен, может отправиться «в эксперты»!
«Неужели Медведеву надоело молча смотреть, как топят остатки его президентского наследия, и он решил пойти против самого Путина?» – злорадно подумали было на днях некоторые досужие любители копаться во властных разборках и разводках. И запаслись было попкорном, чтобы смотреть водевильную драму. Премьер довольно критично отозвался о законопроекте, внесенном от имени президента, согласно которому уголовные дела по налоговым преступлениям могут возбуждаться силовиками не только по результатам налоговых расследований. Ведь это одна из считанных оставшихся «в живых» его президентских новаций.
«Навозбуждать-то можно все что угодно, особенно по заказу и за деньги, что происходит часто, когда одна структура борется с другой», – не без резона молвил из небогатой Ярославской области на это Дмитрий Анатольевич. Злопыхатели потирали руки недолго. Попкорн кончился быстро.
Потому как Путин ответил резко и немедля: кто, мол, не согласен, тот может отправиться «в эксперты», как некогда Кудрин, публично возразивший тому же Медведеву по поводу размера военных расходов.
Потому что «есть определенная практика решения вопросов, перед тем как выходить в средства массовой информации». Пресс-секретарь Песков даже вынужден был чуть-чуть смягчить удар: мол, никого персонально не имели в виду.
Означает ли это, что вопрос уже принципиально решен, ведь теперь вряд ли кто-то из чиновников осмелится даже анонимно высказываться против инициативы, напрямую ассоциированной с президентом? Скорее всего, да, публичные дискуссии для политиков, для подавляющего большинства депутатов на эту тему закрыты. И уж, конечно, Дмитрий Анатольевич вряд ли швырнет возмущенно заявление об уходе на стол своему начальнику – трудно вообще
Хотя возможны некие отдельные компромиссы, донесенные в виде нашептываний в высочайшее ухо, в каковой форме происходило и продолжает происходить кулуарное «обсуждение» предстоящей очередной пенсионной реформы и ее конкретных очертаний. В процессе такого обсуждения, говорят знающие люди, возможны совершенно удивительные шараханья от одной крайности к другой.
Самое страшное для нынешней власти в ее нынешней конфигурации – это обнажить некую, даже едва заметную трещину в своих рядах, некие разногласия, которыми могут воспользоваться враги, расчленители родины и разводчики вертикали власти, дабы еще больше расшатать нашу суверенную лодку. К тому же не надо забывать славных советских традиций, на которые то и дело теперь принялись ссылаться высшие чиновники. Тогда решение, по сути, считалось принятым, когда о нем публично высказался генсек. Хотя предварительно, кулуарно в том числе, ему можно было вполне даже возражать и с ним спорить (речь о позднем советском времени, конечно), порой в чем-то переубеждая.
Продолжая советские аналогии относительно становящегося все более очевидным экономического курса нынешней власти, можно заметить, что по отношению к частному предпринимательству, к этим пресловутым коммерсантам он становится все более репрессивным, происходит ужесточение фискальной политики, делается усиленная ставка на огосударствление всего и вся, ведущими игроками на рынке в этой части становятся силовики.
Под разговоры об улучшении показателей во всевозможных рейтингах деловой активности пока логика «военного коммунизма» и коллективизации явно побеждает логику НЭПа.
Она, эта логика, проста как палка: раз по результатам медведевских либеральных инициатив за год произошло снижение числа налоговых уголовных дел в шесть раз (с 11–12 тыс. до примерно 2000), значит, бизнес «распоясался», надо усилить пресс ради наполнения бюджета.
Логика та же, что при конфискации (в конечном счете, мне кажется, кончится именно конфискацией, а не временным изъятием) накопительной части пенсии. Как говорится, «нужны Парижу деньги». Надо затыкать дыры в бюджете на фоне стагнирующей экономики. Легче взять эти деньги там, где они есть сейчас, нежели париться и создавать новую прибавочную стоимость. Согласно той же логике усиливается фискальный пресс по отношению к региональным бюджетам. В регионах, словно торфяной пожар, тлеет подспудно настоящая финансовая катастрофа, все более очевидно, что не только повышенные социальные обязательства выполнять не на что (майские указы президента), но и многие другие. Очевидно, по итогам текущего года окажется, что дефицитными будут бюджеты даже тех, кто до сих пор ходил в немногочисленных «регионах-донорах».
Казалось бы, в таких условиях пора бы хоть как-то поощрить предпринимательскую активность, чтобы разогнать затухающую экономику: дать налоговые послабления, способствовать созданию рабочих мест, прежде всего в малом и среднем бизнесе. Вместо этого Министерство труда предлагает выплачивать – из бюджета (!) – 400 тыс. тем, кто уедет из депрессивных моногородов. Таких городов около 400 в стране, там обитает, по разным подсчетам, от 15 до 20 % рабочей силы. Куда им ехать, где эти люди будут работать, откуда возьмутся такие несусветные деньги?