Есть такая болезнь - жизнь
Шрифт:
– Вы о Корецкой?
– Ну да. У него одна жена.
– А Валерий Александрович? Ее сын?
– Общий, старший. Куда ее? Борисов на ней женился, когда ей только восемнадцать исполнилось. Она бы и не успела раньше. Это дед, потребовал, чтобы ему их фамилию дали. Дворяне же, как теперь модно, вот он продолжение рода. Он и вправду мужик хороший, только несчастный. Жена его бывшая, у нас работала, а как бросила его с тремя детьми, так уволилась. Не пара она ему была. Но родители детям не перечат, кого те приводят, так им все хороши. Машку вот взять. Замуж вышла, он старше лет на пятнадцать. Профессор Громов. Пока живут,
– Да, вот и моя дочь влюбилась и все, уже с ним живет. Не брака, ничего, а сколько их у него этих студенток, аспиранток, любовниц, пациенток. Не знаю, что делать? А Громов ее научный руководитель, Маша – подруга, еще с института. Вот пришла просить оставить мою дочь в покое.
– Вы о ком?
– О Валерии Александровиче. Она даже не сказала, что он профессор. Теперь, то понимаю. Она курсе на третьем, все уши нам с отцом прожужжала о профессоре хирурге, он у них лекции читал, все понравится ему хотела, но у нее аллергия на косметику, а сейчас без боевой раскраски сами понимаете, кто глянет. Вот у меня в школе, войдешь в класс и не знаешь где ты на уроке или в панк клубе. А последнюю неделю домой не приходит. Позвонила, сказала что влюбилась, чтобы не осуждали. Назвала только имя Валера и фамилию Корецкий. А оно вон как, значит профессор. Вот дурочка, что же делать то?
– Да Вы не расстраивайтесь так. Может у них серьезно, он не гуляка. Живет с ним? Не видела я никого. Не знаю. Тихо, вон Громов идет.
– Добрый день, Татьяна. Корецкий у себя?
– Нет, Илья Павлович, он еще не подходил. Оперирует.
– Закончилась операция, я звонил, узнавал. Когда нужно никого нет. А Тельман где?
– У себя в отделе. Вызвать?
– Позже. Ладно, у Вас подожду.
Валера вышел из лифта и направился в свой кабинет. В приемной был Илья и еще какая-то женщина.
– Всем добрый день. Илья, ко мне? А Вы?
– Слушай, ты обещал поговорить и разобраться, но когда? Я тоже сотрудник института и имею право на помощь руководства.
– Понял, холерик, понял. Сейчас разберемся. Вот темперамент, ты же все снесешь на своем пути!
– Не смешно!
– Не сердись, заходи. А Вы по какому вопросУ?
Она смотрела на него немного ошалев. В этого мужчину она сама могла бы влюбиться. Он лез в душу и становился там чем-то светлым и близким. Взгляд теплый, ласковый, уютный. И это не говоря о внешних данных.
– Я по личному.
– Проходите. Илья, давай я отпущу женщину и займусь твоей проблемой.
– Хорошо, я тебе в кабинете не помешаю?
– Нет, у меня от тебя нет секретов. Так что Вы хотели?
– Я мать Веры Сафоновой.
Оба мужчины удивленно подняли глаза на нее.
– Нет. Что Вы мне скажете профессор Корецкий?
– Она живет с Вами?
– Да.
Илья
– Вы можете, как то прокомментировать этот факт?
– Да, конечно. Я просил Веру сообщить Вам, где она и с кем. Она сказала, что Вы в курсе. И судя по тому, что Вы здесь, так оно и есть.
– И каковы Ваши дальнейшие планы?
– Лично мои? Или наши общие с Верой?
Он вызвал секретаршу.
– Татьяна, пригласите пожалуйста Сафонову, прямо сейчас. Илья, не возражаешь?
– От нее все равно никакого толку, она спит всю неделю. Ладно, она у меня только пробирки бьет от недосыпания, а вот как ты оперируешь?
– Нормально. Илюша, не беспокойся. Я в отличие от вас лабораторных работников привык работать сутками и не одними. Это сейчас у меня не больше трех операций в день, а так и до десяти доходило подряд. И перерыва практически не было, разве что на кофе. Так что у меня считай каникулы. Кстати операций мне катастрофически не хватает. Ты знаешь, я ведь как зашел в институт в семнадцать лет санитаром на первом курсе, так выйти до сих пор не могу. А до этого я родителей видел только здесь. Если сравнить количество часов прожитых в институте и дома, то институт явно перевесит.
– Ладно все, я понял. Валера, не обижайся, нас всех заносит. Просто из старых сотрудников у меня только Наталья Викторовна, Вера и Мария. Вера спит. Мария рыдает и на работе и дома, что она любит чудных обезьянок, и работать с ними она не будет. У всех остальных, а они новенькие сплошной ликбез. Их учиться надо отправлять, желательно повторно. Лаборанты без рук, санитарки без памяти. Зато я должен давать отчеты.
– А теперь еще раз про чудных обезьянок. Чудные у вас шимпанзе?
– Да, те самые пять пар годовалых, для которых свой отдел в виварии и два сотрудника по уходу. Я знаю, какой на них выделен бюджет, и в какую сумму все это безобразие обходится. Еще мы должны соблюдать вирусный и бактериальный контроль. Я понимаю, что другого пути, для препарата нет. Хотя у меня уже куча заявок от больных согласных на эксперимент. Но некоторым девушкам, на все плевать, и на всех кстати тоже.
– Ты руководству не докладывал?
– Нет, начал с тебя. Мне страшно подумать, что я от них услышу.
– Могу только посочувствовать. Пиши докладную на имя директора. Он Марию взбодрит. Другого пути у тебя нет. С Верой я разберусь, она спать на работе не будет. А остальные кадры не устраивают, меняй. Это частное учреждение и у нас есть выбор сотрудников. Илья я понимаю, что новое место не сахар, что отец тебя скрутил и вынудил перейти к нам на работу, но я тебя уверяю, что обвыкнешь и пойдет. А Маше свободу давать нельзя. Я плохо себе представляю, как ты с ней живешь при ее, то характере. Извини.
– Можно, -Вера остановилась в проеме открытой двери.
– Проходи, – он встал и пошел ей навстречу.- Вера, пришла твоя мама, интересуется нашими планами, а я ей ничего не могу сказать, поскольку у тебя не спрашивал.
– О чем?
– Ты за меня замуж пойдешь?
– У тебя оригинальный способ задавать судьбоносные вопросы.
– У тебя учусь.
– А можно подумать?
– Думай, только я капризов и спекуляций не люблю. Спросил, ты ответила.
– То есть, ты так и не понял, зачем я с тобой?