Есть такая болезнь - жизнь
Шрифт:
– И что удивительного?
– Нет, он конечно все еще красивый, но он же им в деды годиться! Как бабуля до сих пор не умерла от ревности?
– Они уже оба умерли бы от ревности по твоим прогнозам. Туфли тоже дед купил?
– Да, причем несколько пар, мне исключительно для работы. А Катька стеснялась, жуть. Он же и белье и одежду, короче все.
– Катюша еще ребенок. А Юлю, он не взял?
– Нет, Катя спросила, он сказал, что хочет провести время в приятном обществе любимых женщин. Сожалел, что Маша не могла пойти с нами, но он ей все равно подарков набрал. Дим, а вы ждете уже кого?
– Не наступай на
Сказав это, он довольно зло поглядел на Иру. Злата сменила тему.
– Дим, вы бы пришли к нам когда.
– Я не люблю твоего мужа.
– А меня? А Женю? А Давида ты тоже решил не любить?
– Златка, перестань. Как я могу не любить твоих детей!
– Тогда смирись с мужем. Дима, он гораздо лучше, чем я думала. Он становится другим, понимаешь?
– Люди не меняются. Если он бросил тебя однажды, как ты можешь ему доверять?
– Он был слишком молод, ошибки надо прощать.
– Это предательство, а не ошибка.
– Дима, подумай. Мама простила отца.
– Не сравнивай. Отец ее тоже простил, она его оставила и побежала за призрачным счастьем. Кто из них больше виноват неизвестно.
И Иру понесло, она рассказывала все, что знала от матери о молодости Марины, об их отношениях с Сергеем. Она говорила и говорила и ей казалось, что наконец она унизила своего непогрешимого мужа, показала, что он совсем не идеален, и что его семья имеет много черных пятен. Этим она пыталась доказать свое право голоса и доказать право на карьеру. Его взгляд когда речь зашла о детях она почувствовала спиной, и затаила обиду. Она так хотела быть значимой, но кто она рядом с внуком Корецкой. Им все восхищаются, его хвалят, его превозносят. А на нее ноль внимания, а теперь он из нее решил сделать домохозяйку, как его мать. Но она безгрешна в сравнении с Мариной, так пусть знает.
– Замолчи!
Его голос подействовал отрезвляюще. Она замолчала, сникла, съежилась вся и испугалась.
– Ира, зачем? Ты не хочешь детей, так скажи, и мы тихо расстанемся. Зачем ты чернишь моих родителей? Ты думаешь, что твой треп может изменить мое мнение об отце и матери? Нет, не может. А вот о тебе я уже думаю по другому. Давай поживем отдельно. Большое, видится на расстоянии.
– Дима, я…
– Я провожу тебя сегодня в дом твоей матери.
Он вышел из ординаторской вместе с Златой.
– Расстроилась?
– А ты?
– Я не думаю, что она со зла. Я разберусь, сестренка.
====== Часть 115 ======
Ира еле дождалась окончания рабочего дня. Внутри все кипело. Дима в ординаторскую не вернулся, он сделал обход, затем часа два торчал в кабинете заведующего, затем ушел на операцию. Как он может оперировать после их размолвки, Ира не понимала. Она думать даже не о чем другом не могла, а он внешне был совершенно спокоен. В общем, в четыре двенадцать Ирочка схватила свои вещи и поехала к матери. Разговор с матерью тоже облегчения не принес. Арина объясняла дочери, что хоть у Димы очень много достоинств, но он все равно другой. У него иной уклад жизни, иное мировоззрение. Может они с Ирой действительно не пара. Ира проплакала весь вечер. Она сильно жалела о своем выступлении, понимала, что
Дима еще раз посмотрел больного в реанимации. Было поздно, почти восемь часов, но идти в пустую квартиру жуть как не хотелось. Он поднялся в администрацию. В кабинете отца горел свет. Он постучал и вошел. За столом сидел Сергей в очках и что-то читал. Дима поймал себя на мысли, что даже не подозревал, что отец носит очки.
– Наконец-то,- произнес Сергей,- я домой не иду тебя жду. Уже звонить собирался.
– Злата была?
– Конечно, была, в истерике. Что там твоя супружница учудила? Да в принципе не она учудила, а Федор старый стал, его на воспоминания потянуло. А люди, видишь, они не понять пытаются, а осудить. Так оно проще.
– Пап…
– Хочешь спросить правда ли это? Правда, сын. Только не такая грубая.
– А какая?
– Дима, у нас с твоей матерью достаточно большая разница в возрасте. Когда, я был практически взрослым, она была подростком. Но чувства были, гормоны играли, причем поверь у обоих. А вот мозгов у нее совсем не было и она мне мстила за отсутствие близости. А я был связан, не столько законом, сколько обещанием, данным мной родителям. Это был очень трудный период для нас обоих, но мы выросли и справились, и сумели создать семью, и любить друг друга всю жизнь. Пусть говорят, от нас уже не убудет. Ты мне лучше скажи, что у тебя с женой не заладилось. Сын тебе сложней, чем мне строить отношения.
– Отчего?
– Я с Мариной рос вместе. У нас один уклад жизни, одни вкусы, интересы, и то бывают ссоры, и разногласия. А ты человек слишком авторитарный, слишком самодостаточный и мало слушаешь других, особенно когда не считаешь их авторитетом. Ей трудно с тобой. Она хочет остаться личностью, а ты превращаешь ее в рабыню, наложницу. Не понимаю.
– Не превращаю я ее в наложницу. Просто я привык к порядку, а она вещи разбрасывает. Я говорю, что одеваться надо прилично и красиво, а она считает, что надо удобно. Но дело не в этом, она рожать не хочет. Как ты, отец четырех детей, считаешь, мы сильно мешали твоей работе?
– Работе вы мешали. Но вы были моей отдушиной. А мать, даже от няньки отказывалась. Она все должна была сама. Не я посадил ее дома, а вы. Ты любишь ее?
– Иру? Да, я даже сегодняшнюю выходку пытался оправдать. Но ты меня переплюнул.
– Иди к ней, не надо объяснений, просто приди и позови домой. И никогда не суди людей слишком строго. Мы не боги. И еще наладь отношения с Левой. Сестру пожалей.
Дима подъехал к дому матери Иры. Еще пол часа ждал чего-то в машине, но вдруг понял, что время позднее и еще через пять – десять минут заходить будет уже просто не удобно. Он поднялся на третий этаж и позвонил. Открыла двери Наталья, жена Федора.
– Добрый вечер тетя Наташа. Ирочку позовите.
– Проходи, Дима, проходи. Ты с работы, голодный, небось. Пойдем, накормлю.
– Спасибо, нет. Я не голоден. Она уже спит?
– Проходи, слушайся старших. Сейчас позову.
Она скрылась в одной из комнат. Буквально через пару минут в прихожей появилась Ира. В ночной рубашке, с опухшими от слез глазами. Она встала напротив Димы и разрыдалась.
– Ты с мамой наговорилась? Пойдем домой.
Она кинулась к нему, прижалась крепко, крепко и рыдала в грудь. А он обнимал ее и приговаривал