Шрифт:
Сергей ВОЛКОВ
Есть такая работа...
Год Быка у Сони Повозкиной поначалу не удался. Наверное потому, что Соня говядину ненавидела с детства. Как на грех, Соня в этом "говяжьем" году закончила одиннадцать классов средней московской школы и получила аттестат зрелости, про который доморощенные юмористы любят говорить: "половой", думая, что это очень смешно. Само собой, по окончанию школы подразумевалось, что Соня будет поступать в высшее учебное заведение. Так решили мама и папа Повозкины, единодушно выбрав для любимой доченьки филфак МГУ. Соне же выбор родителей, да и сам факт поступления, были очень даже до фени, потому что на нее, Повозкину-младшую, свалилось стихийное бедствие под названием "любовь"!
Бойфренд появился у Сони внезапно. Ее школа была школой "рейвующей", и все ученики, а особенно - старшеклассники, ходили с крашенными зеленкой и акварелью волосами, носили полиэтиленовые куртки и штаны, а из-за толщины и крутизны подошв между 11-тым "А" и 10-тым "А" вышла целая битва!
Естественно, Соня знала, что такое "шмаль", она же "травка", пару раз, будучи отпущенной родителями в компании одноклассниц на ночную дискотеку, пробовала "колесики", но благоразумия хватило - наркоманская стихия не увлекла Повозкину. И слава Богу!
Но стихия любовная увлекла, и тут Бога славить в общем-то не за что, и вот почему. Повозкинский бойфренд был года на три старше Сони, имел бритый затылок, кожаную жилетку и толстую цепь сомнительного металла на шее. Соне он по секрету сказал, что это платина, с-с-страшно дорогущая, но об этом никто не знает, только он, и вот теперь ещё Соня. Словом, бойфренд был братаном, не то что бы чьим-то, а так, вообще, профессия у него такая была: "братан". Разряда шестого, судя по всему.
Еще у братана-бойфренда была машина. Соня про себя называла её "красненькая", потому что в марках не разбиралась, но подруга Динка Сопович определила, что это какая-то "пятерка".
Бдительные родители бдели-бдели, внимательно интересуясь учебным процессом дочери, пристально проследили за сдачей выпускных экзаменов, сходили вместе с Соней и подали документы, а потом, решив, видимо, что дело сделано, укатили на дачу, оставив Соню готовиться к вступительным экзаменам на попечении бабульки-соседки, вдовы сталинского наркома, одиноко доживающей свой век в трехкомнатной квартире вдвоем с именным маузером мужа.
Соня была девушкой не то что бы не умной, нет, там, где дело касалось знаний, она шла в тройке лидеров, но в жизни, как выясняется, хорошие отметки - это одно, а "головной ум" - совершенно другое. Тут надо ещё добавить, что внешне Соня уродилась неплохо, не Клавка Шифер, конечно, но и не Вуппи Голдберг, это уж точно.
Однако именно отсутствие "головного ума" вкупе с летом и отъездом родителей и привели к тому, что Соня "пролетела" с МГУ и осталось у разбитого корыта.
Летний распорядок дня у Повозкиной был такой: подъем в одиннадцать-двенадцать-час, завтрак, рапорт соседке: "Поехала к Динке готовиться к экзаменам!", и до вечера с бойфрендом - в Серебрянный бор. Вечер. Возвращение домой, ужин, рапорт соседке: "Ох, я так устала, лягу пораньше, а чтобы никто не тревожил, отключу звонок и телефон!". В десять у окна спальни родителей уже рычал "красненький" Росинант, а первый этаж снимал проблему ускользания Сони из дома, не хлопая входной дверью. Рано утром, на заре она возвращалась тем же путем, довольная и счастливая, и засыпала безмятежным сном младенца, а назавтра все повторялось вновь.
Жареный петух прокукарекал в день первого экзамена. Соня, не выспавшаяся и недовольная - бойфренд последнее время стал каким-то озабоченно-испуганным, лениво написала сочинение по "Герою нашего времени", и даже не очень-то удивилась, когда совместно с подъехавшими порадоваться успехам дочери родителями обнаружила через пару дней напротив своей фамилии цифру "2".
Лихорадочные попытки поступить в другой, менее престижный вуз, тоже не дали результата, вернее, результат был тот же - арабская цифра "2".
У старших Повозкиных началась тихая паника... А в середине августа случилось страшное. Соня сидела на подоконнике открытого окна родительской спальни, наматывала на палец ярко-красный локон и задумчиво смотрела вдаль, как вдруг раздалось фырчанье мотора. Но это была не привычная "красненькая" - по асфальту тихо подползала к дому длинная темно-зеленая иномарка с раскосыми глазами-фарами.
Бесшумно опустилось тонированное стекло, и Сонин бойфренд, сменивший не только машину, но и разряд в квалификации братанов, кинул в окно какой-то комочек. Машина фыркнула и умчалась прочь. Улыбка сползла с Сониного лица. Она нагнулась, подняла и развернула сто долларовую купюру, на которой размашисто было написано черным маркером: "Пока! Встретимся в аду! Вова".
Соня тупо посмотрела на портрет похожего на Ломоносова древнего американского то ли президента, то ли миллионера на купюре, сомнамбулической походкой прошла к себе в комнату, взяла кнопку, пришпилила "деньгу" к двери, и с наслаждением начала метать в неё подаренные бойфрендом духи, лаки и прочий парфюм.
Когда прибежали родители, Соня сосредоточено пилила запястье пилкой для ногтей. Она тут же была избита по щекам, накормлена валерианкой и напоена валокордином, долго и судорожно рыдала на материнской груди, и сквозь рыдания выдала рассказ на тему: "Как я провела это лето".
Неделю дома было плохо. Папа-Повозкин метал громы и молнии на голову неумной влюбчивой дуры, вдруг заменившей его умненькую и благоразумненькую доченьку, мама тяжело вздыхала и все подсовывала Соне полоски теста на беременность, не удовлетворяясь первым отрицательным результатом. Словом, Соню достали, и она объявила, что больше не хочет ни от кого зависеть, и поэтому завтра устраивается на работу.
– Да кому ты нужна?!
– крикнул на это отец: - У тебя же ни профессии, ни квалификации!