Естественное убийство – 2. Подозреваемые
Шрифт:
– А ты когда свои игрушки последний раз на место убирал?! – рявкнул на сынишку Соколов.
– Спасибо, Дарий, я в курсе, что у меня хорошо и просторно. И поэтому ни ты, ни тебе подобные никогда здесь жить не будут. Потому что дядя Сева отлично знает, как такое хорошо за пару дней превращается в унылое воспоминание и приравнивается к конфискации имущества.
– Да я просто хотел колесо показать, – опять надул губы Дарий.
– Ладно, посмотрим. Вот годков через несколько достанете вы своего папку, бросит он вас, вот тогда, может, и приючу.
– Не бросит! – чуть не взвизгнул парнишка и встал у отца за спиной.
Соколов прихлёбывал
– А Алёнка мне письмо прислала… – кинул он в пространство.
– Судя по твоему наигранно-безразличному тону, я сейчас должен был обжечь себе язык, поперхнувшись кипятком, не так ли?
– Мне показалось, что ты влюбился…
– Дядя Сева влюбился, дядя Сева влюбился! Бе-бе-бе!!! А надо мной смеялся, гарантофилом называл! – Дарий запрыгал в опасной близости от стола с кофейными чашками.
– Геронтофилом! – поправил сынишку Семён Петрович.
Северный прикурил сигарету, медленно затянулся и глубокомысленно выпустил дым:
– Зря ты его в этот летний лагерь отдал. Об элементарных вещах понятия не имеет, а «гарантофилия» – уже на слуху. Опасный признак. Хотя забавное словечко. Любовь к гаранту. Исток культа личности… Это я, прости, записных книжек Ильфа и копаний Вентцеля начитался.
– Влюбился, влюбился!!! – не успокаивался Дарий.
– Если ты ошпаришься, то зарыдаешь по-честному, – серьёзно предупредил мальчонку Всеволод Алексеевич. – А в моём доме нет средств первой помощи от ожогов, соплей, поносов, порезов и прочих хворей малолетних гадёнышей. Это прерогатива безобразно перенаселённых детишками домов. Так что если ты успокоишься, я скажу тебе правду.
Дарий немедленно застыл сусликом.
– Я, друг мой Дарий, действительно влюбился в Алёну Дмитриевну. Не стану отрицать.
– Не станешь чего?
– Отрицать. Отрицать – это, малыш, означает говорить «горько!» – когда сладко, или хныкать, что у тебя болит живот, чтобы не пойти в школу. То есть отрицать – попросту врать. Потому я предпочитаю отрицать отрицание. И потому скажу честно: я влюбился. И даже полюбил. Полюбил эту самую вашу Алёну Дмитриевну, папину давнюю подругу, на которой ты хочешь жениться, когда вырастешь. И на которой, как папка твой, помнится, проговорился в темноте захламлённого преддверья вашей берлоги, он сам хотел жениться в незапамятные времена. Но тот факт, что я полюбил Алёну Дмитриевну, не отрицает существующего положения вещей: она не ответила мне взаимностью и улетела в Калифорнию.
– То есть этот факт не врёт существующему положению вещей? – уточнил Дарий.
– Сеня, если ты сейчас заорёшь, какой твой сынишка умный, – я тресну тебя по печени.
– Молчу-молчу! – примирительно поднял руки вверх уже открывший было рот Соколов.
– Именно так, мой малолетний дружище. Именно так. Ни этот факт не врёт существующему положению вещей. Ни существующее положение вещей не врёт этому факту. И, таким образом, не обманывая друг друга, факт моей любви к Алёне Дмитриевне и существующее в Калифорнии положение вещей честно сосуществуют, совершенно не пересекаясь.
– И что делать? – ахнул Дарий. – Когда меня не захотела полюбить Наташка из второго подъезда, я запихал её в сугроб, да ещё и за шиворот снега насыпал.
– Помогло? – прищурился Всеволод Алексеевич.
– Да! Она заплакала!
– Я не хочу, чтобы Алёна Дмитриевна плакала.
– Ну-у-у… Значит, ты её не любишь! – уверенно констатировал Дарий. – Когда мальчик любит девочку, а девочка его не любит – мальчик всегда хочет, чтобы девочка плакала.
– Ты, Дарий, путаешь страсть с любовью…
– Тебе что, не интересно, что мне написала Алёна?! – не выдержал Соколов.
– Сеня, будь ты чуть мудрее ночного горшка, ты дал бы мне договорить с твоим сыном о важном. А теперь он так и будет путать страсть с любовью, тёплое с мягким, а зелёное с турбулентностью.
– С чем? – удивился Дарий.
– Сынок! Дядя Сева нас просто забалтывает. Потому что на самом деле он с ума сходит от любопытства и просто мечтает узнать, что мне написала Алёна.
– Угадал! Попал точно в цель! Именно это немолодой уже мужчина и желает узнать: что же там написала нашему другу Семёну Петровичу его давняя подружка Алёна Дмитриевна. Нет-нет, не говори! Дай сам попробую! Итак, она написала… Она написала… – Северный закрыл глаза и задрал голову вверх: – Тсс!!! Ни звука! Я считываю из мирового эфира! Алёна Дмитриевна написала: «Сеня, привет! Долетела нормально, у меня всё хорошо!» – Он открыл глаза, опустил голову и затушил бычок в пепельнице. – Ну, или что-нибудь ещё, не менее оригинальное, в таком роде.
– Да. Почти дословно. Только ты не дочитал там ещё, в своём эфире. Ещё она написала: «Как там Северный? Дай ему мой e-mail. А то у меня нет его адреса и вообще, как-то всё скомканно. Наверное, я некрасиво всё-таки поступила».
– Засранка! – проворчал Северный. – Мне она не могла позвонить, оставить адрес… А вот Сенечке Соколову…
– Не сердись на неё. Я для Алёны больше двадцати лет как подружка, не более того. Наперсник, когда ей хочется. И никто – когда ей не хочется дружить. И если бы ты знал её чуть дольше, а о ней – чуть больше, то ты бы понял, что для Алёны значит просто поинтересоваться «как там Северный?» – и уж тем более чего ей стоило попросить меня дать тебе её e-mail.
– Тоже мне, гордячка из села Кукуево!
– Сев, не бурчи! – Соколов посмотрел на сына. – А ты чего уши развесил?! Вырастут в ослиные!
– Странные вы все какие-то, взрослые, – по-старушечьи вздохнул Дарий. – Чего мне тут подслушивать? Всё и так понятно. Дядя Сева любит Алёну, а она – засранка. И ей просто надо за шиворот снега запихать, чтобы она заплакала. И тогда всё будет хорошо, вы поженитесь и нарожаете четверых детей. И будет у тебя, дядя Сева, тоже не квартира, а сарай.
– Твоя правда! – рассмеялся Северный. – Только одна проблема, брат Дарий, – ни снега в Калифорнии нет, ни меня… Ладно, друзья. Хорош свистом пространство сотрясать. Папа твой с меня вытянул, чего хотел. Только за последствия я не отвечаю. А вот за то, что он использовал для этого козырь, и так мне законно выпавший, – так за это он ещё ответит! Идёмте, я вас провожу до ближайшего книжного. Ты же всё-таки пятнадцать минут почти честно отмолчал? Ну так и я своё слово сдержу – получишь ты «Волшебную лавку» и «Остров доктора Моро». Но если, получив, не прочитаешь – пеняй на себя!
– А что ты сделаешь, если не прочитаю? Я же уже уйду отсюда живой! – нахально-кокетливо, как это умеют все слегка перебалованные дети, уставился на него Дарий.
– У меня на работе есть трупный яд. Не прочитаешь – гарантированно отравлю всю вашу безумную семейку! И маму, и папу, и… – зловещим шёпотом обещал дядя Сева.
– Не надо!!! – завыл Дарий. – Я прочитаю!!!
– Вот так-то лучше! И чтобы через неделю у меня тут на столе лежала писулька с мыслями о прочитанном, понял?!