Естественный отбор
Шрифт:
— Знаешь, — Алберт мне хитро подмигнул, — некоторым мужчинам нравятся глупенькие девушки…
— Догадываюсь… — похлопала ресничками, а потом состроила ему сострадательную рожицу. — Прелесть, какая глупенькая…
— Я не о себе! — Алберт сразу открестился от столь странных пристрастий. — Как ты сказала?
— Прелесть, какая глупенькая, или, ужас, какая дура!
— Второе!
— Так я тебе и поверила! Ты вчера за обедом так мило с ней разговаривал. Кстати, о чём? Любопытно.
— Видишь ли, Петра…
— Хэ, — усмехнулась я, — о брюликах!
— Не угадала! О сапфирах. Это её камень-талисман.
— Вы, господин Ланге, разбираетесь в камнях-талисманах? —
— Дипломат обязан разбираться во всём! — с гордостью павлина, сообщил мне Алберт и расправил плечи.
— О! Вы — дипломат?!
— А Вы сомневаетесь?
— Петра, нам пора, — прервала нашу милую беседу Хлоя. — Опоздаем… До встречи, господин Алберт.
— До встречи, леди.
— Дипломат!
Зря я жалела Жозефину! Ох, зря! Была бы моя воля, я бы эту рафинированную дуру заставила провести бессонную ночку в обнимку с фарфоровым другом, в глубоких размышлениях о смысле жизни!
Она меня обвинила! Да ещё в чём?! В отравлении её несравненной особы! Да ещё чем?! Мышьяком! Романов дамских перечитала, имбицилка романтичная! Хоть бы в учебник по алхимии предварительно заглянула…
Оказывается, я сегодня коварно отравила её завтрак мышьяком, добиваясь, таким образом устранения главной соперницы на руку принца!
Это она-то главная?! Ну и самомнение!
А отравы насыпала столько, что на всех претенденток хватило бы с лихвой! Она даже не побоялась лизнуть этой дряни! Именно лизнуть, не более… Иначе, лежала бы под капельницей, в лучшем случае…
И где она яд взяла?
Всё это проносилось в моей голове, когда я стояла в кабинете нашего куратора, госпожи Мерк, а на меня внимательно взирали Сарториус, Алберт, незнакомый офицер лет пятидесяти и сама госпожа Сантана. Напряжение нарастало. Не желая стоять тут перед ними в качестве ответчицы, или, хуже того, обвиняемой, я пошла в наступление. Как известно, это лучший способ защиты, хотя защищаться мне было не от чего.
— Господа, — обратилась я к собравшимся таким официальным тоном, что самой стало противно, но по-другому в данной ситуации я поступить не могла, — я надеюсь, что меня оградят от поклёпов данной особы, и впредь я не буду иметь удовольствия выслушивать бредовые обвинения в мой адрес от баронессы Йенч!
Сантана вскинулась и возразила мне недовольным тоном:
— Госпожа Олмарк, Вы забываетесь! Вы должны нам рассказать…
— Я ничего не обязана вам рассказывать, преподаватель Мерк. Поверьте, разговаривать в таком тоне я не люблю, но когда дело касается моей чести и достоинства, то я сразу вспоминаю и свой титул, и своё полное имя! Если бы я совершила то, в чём меня обвинила баронесса Йенч, то разговаривали бы со мной сейчас не Вы и не здесь! — куратор сердито надувала щеки, но перебивать меня больше не решилась. — Кроме того, если этого не учла баронесса Йенч, то я вам напомню, что имею степень бакалавра по алхимии, и в отравляющих веществах разбираюсь не на дилетантском уровне! Из всего вышесказанного я делаю вывод, что вы уже разобрались с суицидальными наклонностями данной особы, и приняли все меры для ограждения меня от этой девицы! Я могу идти? — я в упор посмотрела на незнакомого офицера.
— Безусловно, леди Алфея, — мужчина встал, подошёл ко мне и… поцеловал руку, чего я абсолютно не ожидала. Алберт отчего-то улыбался во все тридцать два зуба, Сарториус с интересом наблюдал за мной, Сантана опустила голову, смотря в пол. — Мы приносим Вам свои извинения за причинённые неприятности. Беседу с госпожой Йенч я уже провёл.
— Алфея, где Вы были утром? — тихо спросил Сарториус.
Я метнула удивлённый взгляд на Алберта. Уж если я и травила сегодня утром безмозглую Жозефину, то делала это на пару с ним! Вот пусть и объясняет это высокой комиссии!
— Всего доброго, господа! — поклонилась… сдержанно.
Покинула кабинет куратора в полном негодовании. Да как они вообще могли…
В аудиторию я вошла строевым шагом и озверевшим выражением лица. Госпожа Гризельда Вейс ни словом не упрекнула меня за опоздание и дерзкое поведение. Подруги смотрели на меня со страхом и непониманием. Жозефина просто со страхом. Берта и Церцея с интересом. Остальные с недоумением. Ну, что ж, наступило время скинуть некоторые козыри…
— Леди! Я, герцогиня Алфея Петра Герменгильда Марта-Лис Николетта Олмарк, — обвела взглядом всю аудиторию и уставилась на бледную Жозефину, — официально заявляю, что с этой минуты, любая попытка нанести оскорбление моей чести и достоинству будет караться, — сама скривилась от этого слова, но настроена я была именно так, — и караться безжалостно! Вам это понятно, БАРОНЕССА Йенч?!
— Да, — прохрипела Жозефина, — простите…
— Благодарю за внимание!
Прошла на свое место и перевела дух. Ненавижу такие разборки, но этой дуре давно надо было дать понять, что все её притязания на исключительность, это её бурные фантазии, ничего общего не имеющие с реальностью. А уж попытаться обвинить меня в преступлении, о котором я даже не думала…
Незаконно нашептала себе порцию фенобарбитала. Валерианка сейчас со мной не справилась бы, даже на пару с пустырником. Ангидрит твою!.. Так меня разозлить! Кукла полиуретановая со вспененными мозгами!..
Насилу успокоилась. Надо же было так разнервничаться! Надеюсь, сегодняшний скандал не очень отразится на моих взаимоотношениях с подругами. Такой, как сегодня, они меня не видели. Да и не должны были видеть… И вообще, это была Алфея, а не Петра…
Упёрла подбородок в сцепленные руки и устремила взгляд в никуда… То есть в себя, вспоминая, как это было в прошлый раз…
Такой демарш я устраивала всего раз в жизни, на первом курсе университета, когда не толерантно настроенный сокурсник решил погнобить неотёсанную, как ему казалось, дикарку в моём лице. Поначалу это выглядело даже забавно. Некоторые приятели считали, что это он так за мной ухаживает. Ну, как умеет… Ведь в моём родном городе все знали, что я, да… родная сестра наместника провинции. Ну, внешность у меня нестандартная. А Урий был приезжий, и в моё аристократическое происхождение не верил, сколько бы ему не намекали или не говорили открытым текстом. Он считал, что это его так разводят мои друзья.
И дело было даже не в том, что он оскорблял не фонландку, а в том, что он оскорблял человека, девушку…
Урию я тогда устроила настоящее представление. На занятия в университет приехала на лимузине Рихтера в сопровождении двух офицеров его охраны. Самых здоровых. Из машины, чтобы подать мне руку, вышел наш дворецкий с такими великосветскими манерами, что у Урия челюсть отвалилась. Сын некрупного землевладельца, он, как и Жозефина, гордился своим знатным, по отношению ко мне, происхождением. Все занятия рядом с моим столом навытяжку стояли офицеры, охраняя мой покой. Ехидные ухмылки сокурсников в адрес Урия в этот день сильно его доконали. Ещё бы! Смелый, пока я считалась низкого происхождения, и такой робкий, когда я оказалась герцогиней. Как он извинялся… Но так ничего и не понял. Он извинялся перед Алфеей, а обижал Петру. Этого я простить ему не могла, да и не хотела. Потом он то ли перевёлся, то ли его отчислили из университета, не знаю. Но после того случая осадок остался. И Жозефина в этот осадок влезла всеми лапами!