Естественный отбор
Шрифт:
— Спасибо, отец.
— В сохранности, повторяю.
— Я и говорю — спасибо.
— У других вон по три раза за год замки взламывают, а многие так еще и горели.
Казак Лопа подивился наивности Скифа и сунул старику мятые деньги:
— Ты, дедуля, расскажи ему, как заявление в правление кооператива подавать.
— Заявление дело десятое. Сначала нужно милиции дать, тут по двое всегда ходят. Потом пожарникам. Потом еще тут «пастухи» у нас водятся. Их искать не надо — сами объявятся.
— Из каких они?
— Бес их ведает, каждые полгода новые наведываются. Времена, говорят, поменялись: богатые с бедными делиться должны.
— И ты делишься? — спросил Лопа.
— А как же? По-другому я б тут не усидел.
— Тесть мой бывший сюда за машиной не захаживает? — спросил Скиф.
— На что ему твоя ломаная тачка? Он какой год в Швейцарии немецкое пиво попивает. Из бывших в гараже мало кто остался. Разлетелись по миру свой коммунизм достраивать… Погодь, я с тобой мальчонку пошлю, а то ты в наших катакомбах заблудишься…
Шустрый мальчик с руками в черных цыпках от мытья машин на морозе привел их к боксу.
— Баксы промышляешь? — спросил казак.
— Ага, у меня целая банда на мойке.
— А ты у них, значит, босс?
— Ага…
— А в школу твоя банда ходит?
— А когда баксы делать?
— Понятно… Держи за знакомство.
Лопа сунул мальчишке в карман доллар и повернулся к Скифу:
— У меня двое таких же. Только тихие, как телята, — отличники в школе, примерные пацаны… Замордует их потом в жизни такая вот безграмотная шпана.
— У меня тоже дочка есть, — сказал Скиф. — Только моя благоверная меня к ней не подпускает…
Гараж казаку понравился. В нем можно было разместить целых три малолитражки. «Жигуль» был в полном порядке, лишь только заменить аккумулятор. Бойкий мальчонка свел их с дельцами из местной же фирмы, через час автомобиль был на ходу.
— Знатная жилплощадь, — прицокнул от удовольствия языком Лопа и потрогал длинные трубы центрального отопления. — Теплые. Буржуи мерзнуть не любят. Тут тебе хоть склад, хоть казарму для нашей московской станицы устраивай. Ну, шо, обратно уже на своих колесах покатим?
— А почему бы и нет? — ответил Скиф. — Машинка еще походит.
— А вы больше нет! — В проеме ворот возникли двое в милицейской форме. — Кто из вас гражданин Скиф?
— Таких нет, — ответил Скиф. — Я — гражданин Луковкин Василий Петрович. На этот счет документ имеется.
— А я — Лопатин Павел Иванович, приезжий, но оформленный. Вот мои бумаги.
Казак подошел к ним, и ему тут же лихо заломили за спину руки.
— Скиф, это не менты! — захрипел скрюченный Лопа. — Бандюги. У них на кокарде краб еще советский. Беги!
— От нас не сбежишь, — засмеялся один из милиционеров. — Выходи и ты.
— Иду-иду, — поспешно закивал Скиф и скользнул вдоль стены к выходу.
— Руки вверх! — скомандовали они в один голос, направляя на Скифа револьверы.
— Ну вот он я, — это было последнее, что услышали оба «милиционера».
Старая выхлопная труба, стоящая у стенки, мелькнула в воздухе пропеллером, и двое налетчиков рухнули на пол с расквашенными физиономиями.
— Тоже мне, казюня сопливая! — заметил Скиф, освобождая ключом руки Лопы от наручников.
— Я ж сперва подумал, что они менты правдашные, — смущенно оправдывался казак, ловко защелкивая наручники на руках одного из «милиционеров».
У визитеров изъяли два длинноствольных револьвера.
— Ого, не знал, что у ментов теперь на вооружении американские «магнумы», — богато живете, господа бандиты! — сказал Скиф, вытирая кровь с лиц обоих старой газетой, еще с портретом Горбачева.
Непрошеных визитеров подвесили на крючья для покрышек под потолком, как на дыбу в стародавние времена. Они матерились, кусали от боли губы, но не проронили лишнего слова.
— Кто вас послал — колоться будете сами или паяльную лампу подкачать, менты поганые? — деловито спросил Лопа.
— Мы офицеры Российской армии. Находимся на службе, — прохрипел тот, что выглядел постарше.
— Офицер висит — служба идет, — ухмыльнулся Лопа и зло сплюнул. — Блин, каждый бандюган по офицерскому погону норовит грязь размазать!..
— Я из Генштаба, — прохрипел тот, что помоложе. — Мы не потерпим…
— Молча-а-ать, чмо-о-о! — рявкнул на него Скиф. — Терпеть тебе все равно придется. В этот гараж никто не заглядывал три года и еще… еще три года никто не заглянет…
Визитеры обвисли на крюках мешками. Угроза была слишком похожа на правду.
Скиф с казаком, не обращая внимания на пленников, занялись внешним видом «жигуля».
— Не знаю, что тут произошло, пока я в сербских окопах вшей кормил, но замечаю, что к офицерам отношение стало хуже некуда, — сказал Скиф, полируя ветошью крышу.
— Что произошло? — откликнулся Лопа. — Первую свою победу новая-то Российская армия одержала над собственным парламентом. То-то и произошло…
— Офицерская доля! — хмуро протянул Скиф. — В семнадцатом с моего деда хорунжего пьяные казаки попробовали погоны снять… Юшкой кровавой умылись…
— И зауважали потом?
— Так зауважали, что погоны гвоздями к его плечам прибили. Я те гвозди в своих плечах почему-то по сей день чувствую…
— Эх, дурь наша несусветная! — вздохнул Лопа. — Россия с нами, офицерами, обращается, как дурной хозяин с верным псом. Бандюки через забор лезут — ату их, Трезор, ату!.. А как Трезор портки с бандюков спустил — в дырявую будку и нишкни, тварь блохастая!
— Это я на своей заднице после Афгана испытал, — хмуро кивнул Скиф.
Внезапно зашевелились «мешки» на крюках.