Эстетика однополой любви в древней Греции

Сватковский Антон В.

(№ 2635). «[ Карин] Он делами далеко превзошел самое имя тирана. Посрамление благородных детей сделалось так обыкновенно, что не считалось уже посрамлением. Преступления этого рода были делом обыденным». (Евнапий, фр.4 [Византийские историки 2003, с.79-80])

(№ 2636). «Поругание женщин и беззаконные поступки с отроками благородного происхождения не считались и посрамлением». (Евнапий, фр.89 (неуст.место) [Византийские историки 2003, с.139])

Период домината (284-476)

Историки

(№ 2637).

«[ О Максимиане Геркулии] В этом пагубном человеке была, кроме всего прочего, страсть не только к совращению мужчин, что уже противно и мерзко, так еще – к осквернению дочерей лучших граждан». (Лактанций. О смертях преследователей 8, 5 [Лактанций 1998, с.140])

(№ 2638). «(46) Несмотря на такое управление, правители все же не остались незапятнанными пороками. Геркулия обуревало такое сластолюбие, что он не мог сдерживаться от посягательства даже на тела заложников» (Аврелий Виктор. О цезарях XXXIX. Диоклетиан 46, пер. В.С.Соколова [Римские историки 1997, с.116])

(№ 2639). «(23) Констант возгордился этой своей победой, но так как он по молодости лет был очень неосторожен и необузданного нрава, к тому же поддавался влиянию дурных своих слуг, был, кроме того, крайне жаден и пренебрегал военными силами, он на десятом году после своего триумфа сделался жертвой преступления Магненция, но успел подавить восстание соседних племен. (24) Он за деньги брал себе в заложники красивых мальчиков и ухаживал за ними, так как установлено, что он был предан пороку такого рода. (25) О, если бы он все же остался жить со своими пороками! Ибо при грубом и суровом характере Магненция как выходца из варварского племени, все, что случилось потом, настолько затмило собой все остальное, что по справедливости стали сожалеть о его правлении» (Аврелий Виктор. О цезарях XLI 23-25, пер. В.С.Соколова [Римские историки 1997, с.121])

(№ 2640). «В какую сторону [ в Риме] не пойдешь, наткнешься на толпы этих изуродованных людей [ евнухов], и проклянешь память Семирамиды, знаменитой древней царицы, которая впервые кастрировала юных отроков, совершая насилие над природой и отклоняя ее от предначертанного пути; между тем как природе, уже при самом рождении живого существа влагая зародыши семени, дает им как бы указание на пути продолжения рода». (Аммиан Марцеллин XIV 6, 17 [Аммиан 2000, с.38])

(№ 2641). «В течение продолжительных промежутков времени он [ Констанций] так строго хранил целомудрие, что о том, чтобы он находился в любовной связи с кем-либо из мужской прислуги, не могло даже возникнуть никакого подозрения, хотя проступки этого рода злоречие сочиняет, даже когда в действительности их не находит, относительно высоких особ, которым все дозволено». (Аммиан Марцеллин XXI 16, 6 [Аммиан 2000, с.238])

Авсоний

«В

тех воздушных полях, помянутых Музой Марона,

Миртовый где оттеняет лес влюбленных безумных…

…Никнут там на брегах цветы в туманном сиянье,

Юношей и царей с именами, оплаканных древле:

Эбала сын Гиацинт, Нарцисс, в себя же влюбленный,

Златоголовый Крок, разубранный в пурпур Адонис…

…И с туманной Левкаты готова низринуться Сапфо,

Дева-мужчина, кого погубили лесбийские стрелы…

(№ 2642). (Авсоний. Распятый Купидон 1-2, 8-11, 24-25,

пер. В.Я.Брюсова [Авсоний 1993, с.109])

(№ 2643). «…Ибо прав Марциал:

Пусть шаловливы стихи – жизнь непорочна моя.

Пусть они припомнят, эти ученые люди, как достойнейший Плиний был шаловлив в своих стихах и строг в жизни; как щекотливы были вещицы Сульпиции и как хмур ее вид; Апулей был в жизни философом, а в эпиграммах любовником; Цицерон учил нравственности, а в письмах заигрывал с Цереллией; а в «Пире» Платона целые панегирики посвящены красивым мальчикам». (Авсоний. Свадебный центон. Заключение, пер. М.Л.Гаспарова [Авсоний 1993, с.150])

« Я – девятый лирик, и я – десятая Муза:

В Лесбосе я рождена, но Пиеридам – сестра».

(№ 2644). (Авсоний. Эпиграмма 51 (32).

На изображение Сапфо, наполовину по-гречески,

пер. М.Л.Гаспарова [Авсоний 1993, с.211])

«В дважды восемь лет, когда уже свежие щеки

Нежного Главции стал первый пушок покрывать

И перестали гадать, то ли девочка он, то ли мальчик, -

День роковой погубил всю молодую красу.

Но и в толпе мертвецов тебе не дано затеряться,

Не поплывет по волнам Стикса унылая тень –

Или ко трону сойдешь Персефоны, как новый Адонис,

Или Юпитеру ты будешь второй Ганимед».

(№ 2645). (Авсоний. Эпиграмма 62,

пер. М.Л.Гаспарова [Авсоний 1993, с.213])

«Случай был недавно такой (поэты не верят,

Но говорю я не ложь: сам я свидетелем был).

Есть городок Валлебана, где в самку самец превратился:

Павою стал Павлин прямо у всех на глазах.

Все дивилися чуду; но тут же в соседней отаре

<Агнец из ярки предстал: сделалась самка самцом>.

Что вы дивитесь, глупцы? Знакомая эта новинка –

Или Назоновых книг вы не держали в руках?

Отпрыск Сатурна, Конс, мужчиною сделал Кениду,

Вещий Тиресий успел мужем побыть и женой.

Гермафродит-полумуж явился в волнах Салмакиды,

Плиний видел, как встарь свадьбу справлял андрогин;

Даже в недавние дни в городке Беневенте Кампанском,

Быв в совершенных летах, юноша девушкой стал.

Да и к чему мне искать молву старинных свидетельств?

Сам я мужчина, и вот – чувствую женскую страсть».